24 
Затем ему развязали ноги и вынули изо рта густо заслюнявленный кляп, а из ушей – вату. Освободить руки оказалось сложнее, поскольку они были скованы наручниками – опять же, не полицейскими, а такими, какие можно приобрести в секс-шопе, с мягкими прокладками внутри, предохраняющими запястья адептов нетрадиционного секса от возможных повреждений.
Кто-то предложил вызвать слесаря, но тут обнаружилось, что ключ от наручников прикреплен к галстуку герра Трауба обыкновенной канцелярской скрепкой. Тут как раз подоспел нашатырь и прибыли медики и полиция. Трауба погрузили на носилки и увезли, фройляйн Дитц привели в чувство; полиция опросила свидетелей, записала их показания и велела очистить помещение, после чего вплотную взялась за секретаршу.
Фройляйн Дитц знала немного, но все-таки больше, чем зеваки, вынувшие ее начальника из стенного шкафа. Она рассказала, что накануне вечером Трауб остался в конторе, чтобы дождаться клиента, фамилия которого, как ей казалось, была не то Шульц, не то Шмерц, не то и вовсе Хайдель. Сверившись с блокнотом герра Трауба, полиция выяснила, что клиента звали Пауль Шнайдер и что назначено ему было на шесть.
Затем секретарша поведала полицейским, как, явившись сегодня утром на работу, она обнаружила машину шефа на стоянке внизу, как вошла в незапертый офис и, наводя порядок на столе Трауба, нашла в мусорной корзине игрушечный пистолет, с виду точь-в-точь как настоящий. Он был немедленно извлечен из корзины, подвергнут тщательному осмотру, признан действительно игрушечным, отнесен к разряду улик и упакован в полиэтилен для последующего дактилоскопического исследования.
Каким именно образом фройляйн Дитц наткнулась на своего шефа в стенном шкафу, уже не представляло интереса. Секретаршу поблагодарили за помощь следствию, посоветовали закрыть контору и отправляться домой, после чего полиция отбыла – частично в участок, частично в больницу, откуда уже сообщили, что пострадавший пришел в себя и готов дать показания.
Герр Трауб лежал под капельницей и был бледен нездоровой бледностью, однако ночное приключение, по-видимому, не нанесло серьезного вреда его здоровью. Едва завидев в дверях человека в полицейском мундире, он, не дожидаясь расспросов, принялся с жаром рассказывать о том ужасе, который пережил.
Рассказ его был недолгим. Около шести, немного раньше назначенного для встречи с Паулем Шнайдером времени, в его приемную кто-то вошел. Полагая, что это явился клиент, герр Трауб пригласил посетителя пройти в кабинет. Увидев на пороге человека с резиновой маской вампира вместо лица, он натурально остолбенел и поинтересовался у того, кого считал Шнайдером, что должен означать весь этот маскарад. Вместо ответа посетитель посоветовал ему вести себя благоразумно, подкрепив свои слова недвусмысленной демонстрацией огромного черного пистолета – как показалось герру Траубу, армейского "кольта" сорок пятого калибра.
Сообщение о том, что его сковали наручниками и засунули в шкаф под угрозой применения детской игрушки китайского производства, герр Трауб воспринял довольно спокойно. У него не было ни времени, ни желания проверять, настоящий пистолет в руках у посетителя или игрушечный, заявил он. А потом добавил, что полиции следовало бы запретить продажу подобных, с позволения сказать, игрушек под угрозой пожизненного тюремного заключения.
Словом, не подозревая, что его пугают пластмассовой подделкой, герр Трауб вел себя разумно и позволил неизвестному лицу в маске вампира – предположительно своему несостоявшемуся клиенту Паулю Шнайдеру – сковать себе за спиной руки, заклеить глаза, заткнуть уши и рот, что превратило его в некий вариант буддийской скульптурной композиции из трех обезьяньих фигурок, называемых "ничего не вижу", "ничего не слышу" и "ничего не скажу". После этого на голову ему нахлобучили какой-то воняющий резиной мешок – ту самую маску вампира, засунули в шкаф, связали ноги и заперли на ключ.
Что происходило в его офисе дальше, Трауб понятия не имел. В шкафу было душно, маска воняла резиной, тело затекло. Он неоднократно пытался позвать на помощь, мыча сквозь кляп и барабаня связанными ногами в стенку шкафа, но никто не услышал. Окончательно обессилев, он лишился сознания и пришел в себя только здесь, на больничной койке.
В принципе, теперь картина преступления была ясна, и единственным подозреваемым полиция считала Пауля Шнайдера. Именно для встречи с ним Трауб задержался у себя в конторе позже обычного; кроме того, если бы преступником был не Шнайдер, то, явившись в назначенное время, герр Пауль наверняка застал бы злоумышленника в конторе и спугнул его или, по крайней мере, сообщил в полицию. Но ни того, ни другого не произошло, и это давало основания подозревать в нападении на торговца недвижимостью именно его.
24 
