13 
Потом он окончательно пришел в себя и понял, что вовсе не стоит у гостеприимно распахнутых врат ада, а лежит на боку у подножия той самой опоры ЛЭП, с которой сверзился минуту назад. Под правой щекой у него были теплый песок и колючая трава, а на левую все время сыпались горячие искры, как будто рядом с ним работал сварочный аппарат. Как только он определился в пространстве, до него дошло, что гудение, треск, вспышки и вопли раздаются вовсе не внутри его черепа, а снаружи – точнее, сверху, оттуда, где остались Барабан со своими ножницами и все остальные члены бригады – кроме тех, ясное дело, которые работали на соседней опоре.
Больше всего Юрию хотелось снова закрыть глаза и еще немного полежать неподвижно, постепенно анализируя свои ощущения и разбираясь, что у него цело, а что повреждено. В конце концов, какое ему дело до того, что еще ухитрились выкинуть эти безмозглые идиоты? Замочили Понтю Филата – вот ведь придумали прозвище! – и устроили фейерверк. Ну и черт с ними, пусть попразднуют, а я пока что побуду мертвым, доставлю ребятам радость, а заодно и отдохну…
Тут что-то с глухим тяжелым стуком упало сверху в каком-нибудь полуметре от его головы. Юрий неохотно приоткрыл один глаз и посмотрел, чем запустили в вето эти неандертальцы.
То, что он увидел, обожгло его, как удар горячей сковородой по лицу. Остатки полуобморочной мути разом вылетели из головы, мир мгновенно стал четким и выпуклым. Даже шумовые и световые эффекты вдруг прекратились, словно и впрямь были всего-навсего побочными продуктами полученного Юрием сотрясения мозга. Но теперь Юрий точно знал, что треск, гудение и вспышки ему не почудились, точно так же как не был галлюцинацией отвратительный запах паленого, волнами исходивший от лежавшего в метре от Юрия предмета.
"Неандертальцы” швырнули в Юрия трупом Барабана.
То, что осталось от человека, который минуту назад пытался отправить Юрия на тот свет, выглядело неважно. Лицо у Барабана стало неестественного синевато-коричневого оттенка, из носа, из уголков рта, из ушей и даже из глаз сочилась кровь, расписавшая кожу затейливым узором, волосы стояли дыбом и дымились, распространяя удушливую вонь. Одежда на Барабане тоже тлела. Более того, Юрию показалось, что дым тонкими струйками поднимается даже из ушей Барабана. Он поморгал глазами, но дым никуда не делся: Барабан дымился, как какой-нибудь джинн из арабской сказки.
Юрий с огромным трудом поднялся на четвереньки и помотал головой. Перед глазами у него все поплыло, к горлу подкатила тошнота, но труп остался на месте. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, Юрий снова лег на землю и перевернулся на спину. Он посмотрел наверх и поспешно зажмурился, но было поздно: увиденное навсегда отпечаталось в памяти и наверняка сразу же было подшито в особую папку, где у Юрия хранились его персональные кошмары.
Те, кто не успел застегнуть карабины страховочных поясов, упали вниз, но таких было мало – от силы пара-тройка человек, считая Барабана. Остальные были там, наверху – висели на своих поясах, дымились и медленно поворачивались вокруг оси, словно озирая окрестности с высоты птичьего полета. Это была картинка из фильма ужасов, а может быть, из какой-нибудь не предназначенной для широкого показа кинохроники – один из тех кадров, которые, став достоянием общественности, вызывают массовую газетную истерию, похожую на бурю в стакане воды. Бригада монтажников сейчас здорово смахивала на группу жертв массовой казни, если только можно было вообразить себе палачей, у которых хватило бы ума тащить приговоренных на пятидесятиметровуто высоту только для того, чтобы там повесить.
Юрий открыл глаза, повернул голову и снова посмотрел на Барабана. Барабан лежал в прежней позе, похожий на сломанный манекен, и по-прежнему слегка дымился, воняя горелым мясом и паленой шерстью. “А ведь этот недоумок мне жизнь спас, – подумал Юрий. – В самый последний момент, между прочим. Как нарочно, ей-Богу”.
Он запоздало содрогнулся, во всех подробностях представив, что было бы, если бы Петлюра сегодня не уехал с объекта, если бы не эта девчонка – “плечевая путана”, если бы не драка и не мстительный Барабан со своими арматурными ножницами. “А что было бы? – подумал он. – Ничего особенного. Висел бы сейчас вместе с родным коллективом, покачивался на ветерке и дымился…"
Он посмотрел вверх и отыскал глазами то место, где висел бы в данный момент, сложись ситуация чуть-чуть по-иному. На площадке было тихо, только шумел в кронах деревьев по обе стороны просеки верховой ветер – тот самый, что заставлял покачиваться и медленно вращаться висевшие на опоре и проводах тела. Провода молчали, и вид у них был самый невинный – просто отключенная от сети линия электропередач, на которой производятся ремонтно-восстановительные работы. Больше не было ни гудения тока высокого напряжения, ни голубых вспышек замыканий, ни треска, ни снопов искр, ни клубов дыма, ни диких воплей поджариваемых заживо людей.
13 
