26 
Как выяснилось, у Гоцци была договоренность с хозяйкой отеля, что она будет жить в восьмом номере лишь до появления господина, забронировавшего его.
Вот почему она так послушно переехала в другой номер.
Восьмой номер, в котором тогда жила мадам Гоцци, находится на одной линии с Аниным и, в общем, совсем недалеко. Возможно, парень наблюдал в бинокль именно за этим номером. А к Светловым солнечный зайчик залетел случайно!
А что же Симпатичный делал в восьмом номере, когда его случайно увидела бдительная полька? Ответ известен! Скорее всего осматривал место будущего преступления. И выводил из строя замок. Скорее всего он знал, что тот, кого ему «заказали», забронировал именно этот номер, кстати, единственный в отеле, имеющий выход в сад.
Закрывая окно, Анна взглянула в сад. И на мгновение приостановилась: некая деталь, отсутствующая ранее в этом пейзаже, привлекла ее внимание.
Впрочем… Анна закрыла окно, задвинула занавеси. Возможно, ей просто показалось.
Эти двое, Дэзи и Симпатичный, завтракали теперь за одним столом. Причем Аня не была уверена, что на ночь они расставались.
По всей видимости, Светлова стала невольной свидетельницей завязки на редкость бурного романа.
Причем влюблены были оба — и до чертиков! Что называется, рук не размыкали…
Разумеется, любовь — это прекрасно. Однако существовало одно «но»… В общем, Светлова была в большой растерянности.
Все подозрения насчет Симпатичного, о которых Анна даже не позволяла себе прежде думать, боясь утонуть в этой истории, приобрели теперь особую остроту. Достаточно вспомнить то утро, когда в отеле за завтраком обсуждали смерть нового постояльца.
Все обитатели отеля были тогда «не в курсе». Для всех это стало настоящим печальным сюрпризом. Для всех, кроме мадам Вронской и Симпатичного.
И если с Вронской все было более или менее ясно: подслушивать и поглядывать любознательная мадам, надо отдать ей должное, умела, то, каким образом Симпатичный узнал про покойника раньше других, так и осталось для Анны неизвестным.
Сюда же, к своим подозрениям, она приплюсовала куртку этого симпатичного молодого человека, испачканную чем-то черным и жирным, а именно сажей. Куртку, приготовленную для химчистки.
Итог был неутешителен… Если Дэзи права и случившиеся убийства заказные, то должен быть киллер.
И что, если сей обаятельный и симпатичный сердцеед этот самый киллер и есть?
Так это или нет, Анна гадать не хотела — не ее это дело, и все тут!
Но не следует ли ей по крайней мере сообщить о своих подозрениях и о том, что ей известно, Дэзи? А то бедная девочка мало того, что запуталась со своим подозрительно криминальным папой, еще и влюбилась, кажется, по уши в киллера… Оставлять Дэзи в неведении относительно того, что представляет собой ее «идеал», было бы по меньшей мере жестоко.
Светлова представила себе этот разговор: как она будет «капать» и «стучать» на Дэзиного избранника, и ее затошнило от этой роли.
Кроме того, было очевидно, что и парень, кто бы он ни был — киллер, проходимец или просто юный шалопай, — тоже влюбился в девушку не на шутку. Как говорится, ничто человеческое киллерам не чуждо…
Анна еще немного помучилась и выбрала компромисс. Светлова решила не говорить с Дэзи. Она решила вообще ничего не делать…
Анна решила просто подождать.
Впрочем, как выяснилось, бурно развивающиеся отношения этой парочки повергли в смятение не только Светлову.
«Творческая-личность», длинноволосый художник Руслан, похоже, совсем забросил свои пленэры. И пополнил доселе нестройные ряды завсегдатаев маленького бара отеля «Королевский сад». До сего дня эти самые нестройные ряды состояли в основном из мадам Вронской, постоянно прикладывавшейся к бутылочке с кофейным ликером, и еще двух-трех постояльцев.
Теперь к ним присоединился и неутешный длинноволосый Руслан.
Пока Кит спал, Светлова тоже устроилась у стойки бара и заказала себе чашку кофе.
— А как же ваши этюды? — поинтересовалась она, обратив внимание, что виски у «творческой личности» было, кажется, не разбавлено, и к тому же стакан был наполнен почти на две трети.
Художник только махнул рукой.
«Круто! — подумала Анна. — Вот это страдания…»
— Не расстраивайтесь вы так… — попробовала утешить она отвергнутого художника.
— Напротив! Расстраивайтесь! — вмешалась в их разговор «знаток жизни» мадам Вронская. — Расстраивайтесь… — посоветовала полька. — Скажу даже больше: страдайте! Девушки иногда в состоянии оценить печаль!
26 
