Глава 38

В это время Веденеев с заложниками теснились в крохотном помещении другого клуба в поселке Суханове за двенадцать километров от Федюкова. В клубе когда-то затеяли ремонт, потом бросили и забили досками вход в левую пристройку-флигель, чтобы известковая пыль не разносилась по всему зданию.

Вчера вечером Олегу показалось, что клуб закрыт. Скоро, однако, донеслись старушечьи голоса и шарканье ног. Местный хор начал то ли репетицию, то ли занятие. Женщин было не меньше дюжины, руководитель хора почему-то предпочитал не народные песни, а репертуар Михаила Боярского. Дениса чуть не вывернуло наизнанку, когда дребезжащие голоса, безбожно фальшивя, затянули:

— Городские цветы, городские цветы…

Он старательно затыкал уши, но помогало плохо;

— Что угодно, только не это. Этого я не выдержу.

— Тихо, — приказал Веденеев. — Больше ни звука, говорю только я.

В первый момент он даже улыбнулся нелепости самодеятельного пения именно здесь, рядом с измотанными грязными заложниками. Именно сейчас, когда он понятия не имеет, как дальше быть.

— Городские цветы, городские цветы, навсегда завладели вы сердцем моим, — увлеченно выводили старушки.

Потом послышались другие голоса — мужские, отрывистые вперемежку со звонким лаем. По лицу Вероники капитан заметил, что она панически боится овчарок: если собака поблизости, горе-адвокатша может запаниковать.

Но овчарки не должны были ничего почуять.

Веденеев выбрал флигель именно потому, что за окнами разрослись самосевом когда-то высаженные флоксы. Их запах висел снаружи и просочился внутрь, забив даже запах известки.

Тяжело забухали шаги, хор прервался. Старухи стали возмущаться. Кто-то тихо роптал, кто-то громко ругал спецназовцев.

— Да еще живоглотов своих привели, нашли где обыск с овчарками устраивать!

Спецназовцам предъявили все претензии: за высокие коммунальные платежи, за малые пенсии.

Они сунулись во флигель, но никого не увидели — Веденеев запрессовал заложников в крохотную комнатушку непонятного назначения с ободранными обоями.

Старухи стали ворчать, что люди в камуфляже сейчас разнесут грязь. Те запустили внутрь овчарку, ослабив поводок. Огромный изжелта-серый зверь ничего не учуял, и бойцы не стали понапрасну терять время.

Отправившись с досмотром дальше по поселку, они забыли прикрыть дверь из небольшого зала во флигель. Старушки из принципа не стали ее закрывать. Теперь их голоса звучали отчетливее, а Веденеев с заложниками не мог покинуть тесный закуток — сразу попался бы на глаза.

Они вынуждены были стоять, упираясь друг в друга локтями, коленями и ребрами. Они молчали, подчиняясь приказу, но казалось, вот-вот начнут кусать, царапать друг друга и таскать за волосы. Веденеев замечал все, кроме одного — изменившегося отношения к нему самому.

Его беспокоило другое: заложникам становилось все тяжелей. Сколько еще они продержатся так — сдавленные, без единого звука? Что он сделает, если кто-то не сдержится и застонет или зайдется в кашле?

— А-а-а-а. Зеленогла-а-азое такси. А-а-а-а, — распевали старушки очередной бородатый хит.

Смехотворная фальшь их пения только оттенят мрачность ситуации.

«А ведь первый звонок прозвенел еще месяц назад», — сказал себе капитан.

Тогда он наведался домой к Коломийцеву. Позвонил в дверь и спокойно стал перед «глазком», Секунду назад хозяин дома громко разговаривал с женой и не решился притвориться отсутствующим. Он открыл дверь, чтобы Олег ее не взломал, — открыл с изумленным и радостным видом.

  101