13 
– Ну, хорошо, – медленно сказал он. – Раз уж ты сам об этом заговорил… Тебе известна эта история с банком?
Губанов кивнул:
– Мне звонила Нина Константиновна и ввела меня в курс дела. Я помогаю ей уладить некоторые аспекты этого происшествия.
– Вот как? Интересно, почему я ничего об этом не знаю? Что это за странная возня у меня за спиной?
– Почему же именно возня? Нина Константиновна – ваше доверенное лицо, я – ваш начальник охраны… По-моему, нам сам бог велел оберегать вас от лишних волнений.
– И именно поэтому у меня под окнами вторые сутки куролесит пьяная толпа, – саркастически вставил Иван Алексеевич.
Губанов кивнул с самым серьезным видом.
– Именно поэтому, – подтвердил он. – Кое-кто из этой толпы имеет самое непосредственное отношение к банку. За минувшие сутки я успел отснять массу интереснейших видеоматериалов, которые сделают этих людей гораздо более сговорчивыми. Компрене ву?
– Однако, – удивленно сказал Бородич. – Это ты сам придумал или Коврова посоветовала? Впрочем, не отвечай, не надо. Не хочу я ничего про это знать… Но вообще-то вы молодцы. Ей-богу, молодцы!
– Не торопитесь нас хвалить, – все с той же непривычной серьезностью сказал Губанов. – Банк – это семечки. Есть проблема посерьезнее…
– О, господи, – вздохнул Бородич.
– ..И она напрямую касается вас, – закончил начатую фразу Губанов.
– Меня?! Впрочем, естественно. Моя дочь все-таки…
– Совершенно верно, но дело не в этом. Точнее, не только в этом. Вот вы давеча сказали, что жену, мол, надо бы держать в руках. Видит бог, я пробовал. Уверяю вас, что у меня это получилось бы, не будь я начальником вашей охраны. Сложилось некоторое противоречие между моими служебными и семейными обязанностями…
– Погоди, погоди, – перебил его губернатор. – Что за бред ты несешь? Ничего не понимаю. Какое еще противоречие?
– Самое что ни на есть противоречивое. Последний раз, когда я вылил бутылку “Хенесси” в унитаз и сказал Ирине, чтобы она подумала о вас, если не хочет думать о себе, знаете, что она мне ответила? Что если я от нее не отстану, то она подумает о вас и расскажет всему свету о том, как вы убили ее мать.
В кабинете наступила нехорошая тишина, в которой стали отчетливо слышны доносившиеся со двора звуки продолжавшегося веселья. Теперь там надрывался магнитофон, но Иван Алексеевич почти не слышал его из-за звона в ушах. Ощущение ватного бессилия и сосущей пустоты под диафрагмой, которого он не испытывал с того самого дня, когда погибла Галка, вернулось впервые за двадцать четыре года. Он чувствовал себя вмерзшим в ледяную глыбу и выставленным на всеобщее обозрение. Нужно было срочно что-то делать, но он не мог не только говорить, но и думать. В голове молотком стучала только одна мысль: бумеранг. Бумеранг сделал круг и вернулся. Круг получился очень большим, проклятая штуковина, бешено вертясь, летала черт знает где ровно двадцать четыре года, и не мудрено, что о ней все благополучно забыли. А она все-таки вернулась, когда никто этого не ожидал, и – между глаз…
– ..проверить, – как сквозь вату донесся до него голос зятя.
– Извини, – хрипло перебил его губернатор. – Я прослушал. Что ты говоришь?
– Я говорю, что взял на себя смелость все проверить, – повторил Губанов. – Дело закрыто, вы признаны полностью невиновным. Явный несчастный случай, не вызывающий никаких сомнений.
– Она не знает, что говорит, – пробормотал Иван Алексеевич. – Допилась до белой горячки, как…
– Как ее мать, – закончил за него Губанов. – Похоже, что это наследственное. Вы должны извинить меня за бесцеремонность, но дело очень.., я бы сказал, скользкое. Скажите, ваша теща не пила?
– Я ее никогда не видел, – безучастно ответил Иван Алексеевич, думая о своем. – Галка была сиротой и никогда не говорила о своих родителях.
– Я навел справки, – сообщил Губанов. – Мать вашей первой жены скончалась от цирроза печени в сорок лет. За год до смерти ее выписали из ЛТП, и весь последний год она пила беспробудно.
– О, господи, – повторил Бородич.
– Но вернемся к нашей проблеме, – продолжал Губанов. – Перед законом вы чисты, но общественное мнение… Публика обожает скандалы, не говоря уже о газетчиках. Вас просто распнут, а это…
– Ну да, – перебил его Бородич. – Повредит моему авторитету. Это я уже слышал. Что ты можешь предложить?
Майор ФСБ Губанов внимательно посмотрел на своего тестя, губернатора Московской области Ивана Алексеевича Бородача, закурил еще одну сигарету и раздельно сказал:
13 
