57 
На двери не было ни ручки, ни замка, ни хотя бы защелки, но она стояла мертво, словно являлась частью монолитной стены, смеха ради декорированной пластиком “под дерево”, чтобы вводить в заблуждение постояльцев.
Глеб поднял голову и снова посмотрел на укрепленный в углу металлический кронштейн. Более удобное место для следящей телекамеры было бы трудно подыскать, и он живо представил себе, как какие-то люди сидят перед монитором и от души потешаются, наблюдая, как их гости тычутся в глухую стену, пытаясь пройти в дверь, которой на самом деле нет. Это была, конечно же, полная ерунда. Просто дверь была хорошо пригнана и рассчитана на то, чтобы ее нельзя было открыть изнутри.., как в тюрьме, например. А камера, которую здесь, несомненно, в ближайшее время установят, с успехом заменит дверной глазок, в который толстый вертухай обычно подглядывает за заключенными.
«Тюрьма? – подумал Глеб. – Ох, вряд ли у нас в России такие тюрьмы появятся даже через сотню лет. Или это тюрьма для высших правительственных чиновников? Что-то я о такой не слышал, и потом, при чем тут я? Я-то не правительственный чиновник и не псих, чтобы запирать меня в камере с мягкими стенами. Ну до чего же интересное место!»
Он почувствовал, что вот-вот свалится, и со всей возможной поспешностью вернулся в комнату, которую как-то незаметно для себя начал именовать палатой. Ложиться он не стал, а просто присел на топчан и немного посидел, приходя в себя. Все-таки ему здорово досталось, и он решил на время отложить мысли о том, как отсюда выбраться.
Когда тошнота прошла, а боль немного утихла, он встал и подковылял к окну.
За окном застыл в зимней неподвижности мрачноватый еловый лес. Этаж был все-таки не ниже четвертого, и открывавшийся отсюда вид поражал воображение. Впечатление складывалось такое, будто на многие километры вокруг не было ничего, кроме этого заснеженного елового леса, словно Глеба, пока он лежал без памяти, погрузили в самолет и увезли к черту на рога, за Уральский хребет, в самое сердце тайги. “Ничего подобного, – подумал Слепой, любуясь пейзажем. – Судя по интерьеру, это не Сибирь, а Канада или Соединенные Штаты – Мэн какой-нибудь или, скажем, Аляска… Областной дурдом штата Мэн – звучит, не правда ли?"
Впрочем, это была не Канада и не Аляска, о чем красноречиво свидетельствовали сбитый из пущенного внахлест горбыля забор, отделявший территорию этого странного заведения от леса, и море жидкой, истоптанной ногами и изъезженной колесами грязи, вплотную подступавшее к забору изнутри. Прямо у себя под окном Глеб разглядел желтую крышу мощного бульдозера, а немного правее стояли в ряд несколько ярко-красных цилиндрических вагончиков. У того, что находился ближе к Глебу, вдоль всего борта тянулась сделанная огромными буквами надпись “Дорстрой”, окончательно опровергавшая предположение о том, что он за границей. Вагончики были того типа, который применяется на севере, и Глеб, не удержавшись, шепотом выругался: похоже было на то, что мир окончательно сошел с ума. Потом по грязи прошлепал резиновыми сапогами человек в оранжевой строительной каске, одетый в красно-синий утепленный комбинезон. Глеб разглядел у него на спине сделанную белыми буквами надпись. Надпись была иностранная, но прочесть ее Слепому не удалось.
Оставив в покое географию, Глеб внимательно осмотрел раму и пришел к выводу, что окно не открывается. Люди, которые проектировали и строили это помещение, позаботились о том, чтобы постоялец не мог сбежать. Судя по тому, что Глеб видел из окна, строительство еще не закончилось, но это ничуть не проясняло ситуацию – скорее, наоборот, еще больше запутывало. Недостроенный фешенебельный дурдом в тайге или люксовая тюрьма в двух шагах от Северного полярного круга – оба предположения отчетливо отдавали бредом, и в обоих случаях оставался открытым вопрос, какое отношение все это грандиозное строительство имело к Глебу Сиверову.
Он вернулся на топчан, забрался под одеяло и стал размышлять, глядя на еще один кронштейн для телекамеры, которого он раньше не заметил. Кронштейн торчал прямо над дверью в прихожую, и с него свисали аккуратно обмотанные изолентой концы проводов. “Интересно, – думал Глеб, – а в клозете они тоже намерены установить камеру? Наверняка да, иначе камеры, которые будут стоять здесь и в прихожей, потеряют всякий смысл. Так как я все-таки здесь оказался? Надо попробовать не обращать внимания на несообразности и оперировать фактами, иначе я и впрямь сойду с ума. Каковы факты? Я ехал на машине и, помнится, ничего не соображал. Потом впереди показались мигалки, я решил, что это ищут меня, и свернул с дороги. Дальше идут какие-то обрывки, а потом я очнулся здесь.
57 
