62 
– Проверь.
– Прямо по этому номерку и позвонить? – спросил Рубероид.
– Не стоит, – сказал Батя, не сводя с Молотка холодных глаз. – Не думаю, что там тебе кто-нибудь ответит. Позвони в нашу справочную.
Рубероид вышел в соседнюю комнату, прикрыв за собой лязгнувшую бронированную дверь. Через минуту он вернулся и отдал телефон Бате.
– Малахова телефончик, – сообщил он и окинул Молотка сочувственным взглядом. – Конфиденциальный, незарегистрированный.., для прямой, значит, связи, – Ах, какая неприятность, – сказал Сердюк. – А, Молоток?
– Меня подставили, – сказал Молоток. – Слышишь, Батя, это же явная подстава!
– Может быть, – пожал плечами майор. – Рубероид, проверь-ка его шкафчик.
– Что я, вертухай? – осторожно окрысился Рубероид. – Почему все время я?
– Потому что Слепой у нас человек новый, – сказал Батя, – он и сам этого не отрицает, а Сапер устал. Видишь, как крепко спит.
Рубероид покосился на Сапера, который только теперь начал подавать слабые признаки жизни, и ушел в комнату, служившую «вольным стрелкам» чем-то вроде раздевалки. Там он возился минут пять, почему-то гремя железом и тихо матерясь, и, вернувшись, с отвращением бросил на стол перед майором туго перевязанный бечевкой прямоугольный сверток в оберточной бумаге. Батя поднял на него вопросительный взгляд.
– Прилепил скотчем к задней стенке с обратной стороны, – пояснил Рубероид, снимая с рукава нити пыльной паутины. – Я смотрю: на полу царапины.
Ага, думаю, кто-то шкафчик двигал, и недавно совсем.
Чуть не надорвался, блин. Голову себе прищемил… Ну и сука ты, Молоток, – добавил он, обращаясь непосредственно к виновнику торжества.
– Что в пакете? – спросил Батя у Молотка.
– Откуда я знаю, что мне эта обезьяна чернозадая подбросила, – буркнул тот.
Севший было на свое место Рубероид сделал резкое движение, собираясь вскочить.
– Сидеть, – не повышая голоса, скомандовал майор, и Рубероид сник.
Сердюк неловко разорвал пакет одной рукой – другая все еще сжимала наведенный на Молотка револьвер. Стали видны серо-зеленые срезы пачек.
– Двадцатки, – сказал Рубероид, заглянув в пакет. – Немного, тысяч на пять, не больше.
– Недорого берешь, – заметил Батя, взводя курок «магнума».
– Да вы что, охренели все тут, что ли?! – взорвался Молоток, вскакивая и отталкивая бросившегося к нему Рубероида. – Уйди, гуталин хренов… Батя, ты сам подумай: ну что я, больной – деньги здесь прятать?
– Не знаю, – сказал майор каким-то очень человеческим голосом. – Не знаю, Толик. Может, конечно, и подставили тебя, да только очень уж хорошо все совпадает. Большие у меня подозрения, Толик.
– Да пусть менты подозревают! – крикнул Молоток. – Им за это бабки платят!
– Это ты прав. Пусть менты подозревают, а мне этим заниматься некогда. Мне работать надо. Ты уж извини.
За долю секунды до того, как раздался выстрел, Глеб уловил в глазах майора Сердюка голодный и одновременно радостный блеск.
– Мы с тобой, Слепой, вроде похоронной команды, – сказал Рубероид, накрывая известковую яму массивной крышкой. – Второго жмурика на горбу таскаем. Надо бы пару прощальных речей сочинить, что ли.
– Интересно, – сказал Глеб, – много ли в этой яме костей?
– Я не проверял, – ответил Рубероид. – Если хочешь, нырни. Этот бункер, вроде бы, в тридцатых строили, – становясь серьезным, добавил он, – заодно с метро. Так что, кто ее знает, эту яму. Как же это Молоток-то наш оскоромился?
– А может, его и вправду подставили? – спросил Глеб.
– Кто его знает, – пожал плечами Рубероид, с натугой поворачивая выкрашенное красным, облупленное колесо прижимного винта. – По мне, так Батя что-то сильно торопится.
– Что же это, выходит, Батя нас заложил?
– Не думаю, – сказал Рубероид. – И тебе не советую. Ты, конечно, мужик крутой, но не советую.
А это, часом, не ты?
– Что – не я? – спросил Глеб.
– Да нет, – снова пожав плечами, сказал Рубероид, – ничего. Просто, пока ты не появился, все было тихо-мирно.
– Думай, Рубероид, – посоветовал Глеб.
Глава 13
До наступления Нового года оставалась какая-нибудь неделя, и город более, чем когда-либо, напоминал растревоженный муравейник. Покрытые истоптанным, местами превратившимся в хлюпающую слякоть снегом улицы были черны от народа, навьюченного покупками; то и дело мелькающие в толпе туго перевязанные елки усиливали сходство с муравейником, наводя на мысли то о дохлой гусенице, то просто о хвоинке, подобранной где-то суетливым муравьишкой.
62 
