127 
Хозяйка квартиры сидела посреди комнаты в старом кресле с высокой спинкой и гнутыми деревянными подлокотниками. Она была, как тщательно упакованная бандероль, вся перевита коричневой липкой лентой – лодыжки, запястья, лоб... Старательный Витек даже голову ее зафиксировал, чтобы не дергалась, и, конечно же, залепил куском ленты красивый аристократичный рот. Идеально вылепленный подбородок под лентой был выпачкан размазанной кровью – похоже, первым и единственным своим ударом Витек ухитрился разбить секретарше губу. Да, упрекнуть долговязого оригинала в рыцарстве трудновато. Зато фантазия у него богатая, о чем красноречиво свидетельствовал наряд Зинаиды Александровны. Из одежды на ней была только эта самая липкая лента. Вряд ли она в таком виде вышла встречать разгневанного соседа снизу, которого, видите ли, залила водой из прохудившегося крана... Зимин поневоле загляделся, ощутив при этом совершенно неуместное возбуждение. Впрочем, такое ли уж неуместное?
Он с усилием отвел взгляд от грубо выставленных напоказ прелестей Зинаиды Александровны, пошарил глазами по полу и отыскал в углу скомканный шелковый халат, отброшенный туда рукой изобретательного Витька.
– Раздел-то зачем? – морщась, спросил он.
– Психологический этюд, – с удовольствием, словно та была только что законченным им шедевром изобразительного искусства, разглядывая хозяйку, пояснил Витек. – Читал я где-то, что человек становится сговорчивее, когда его допрашивают в натуральном виде. И потом, самому приятнее как-то... А тебе не нравится? По-моему, красиво.
Зимин поморщился. Эстет... Психолог из шалмана. Читал он, видите ли! Читать он, понимаете ли, умеет. Урод хвостатый...
Ему не нравилось, что Витек, кажется, уже все решил за него. Приговор Зинаиде Александровне был вынесен и подписан еще до начала разговора и вне зависимости от степени ее виновности. После такого начала продолжение должно было смахивать на ночной кошмар, а конец... Конец рисовался вполне однозначный. Грубый Витек легко, не напрягаясь, превратил мощный и маневренный автомобиль желаний Зимина в грязный грузовой трамвай, плетущийся по проложенному раз и навсегда рельсовому пути с заранее известным пунктом назначения. Зимин вдруг ощутил подступающую к горлу тошноту и тупую головную боль. Неужели запоздалое похмелье? Обнаженное, лишенное возможности сопротивляться, целиком находящееся в его власти прекрасное тело Зинаиды Александровны неожиданно потеряло для него всякую привлекательность. Теперь оно напоминало бледную тушку ощипанной и выпотрошенной курицы, лежащую в витрине продовольственного магазина.
– Вот, Зинаида Александровна, – сказал он, глядя куда-то в угол. – Видите, как получается... Шеф ваш сбежал, куда – неизвестно... Сделка наша сорвалась – ну, вы же наверняка знаете, о чем я... Вы же, скорее всего, ее и сорвали, так что вам об этом известно куда больше, чем мне. Вот мы и пришли вас немного расспросить. Вы же не откажетесь поделиться информацией, правда? Понимаю, информация – товар ходовой, но ведь и цена, которую мы вам предлагаем, велика. Жизнь, Зинаида Александровна! Жизнь... Что может быть дороже?
Он заметил, что произносит свою речь, все еще держа в охапке воняющие потом Витьковы тряпки, и бросил их на пол. Что-то недовольно пробормотав, Витек выдернул свои шмотки у него из-под ног, набросил на голые плечи рубашку и, держа куртку одной рукой за воротник, другой принялся шарить по карманам, выкладывая на туалетный столик их содержимое. Он достал сигареты, зажигалку, складной нож, а еще – небольшие плоскогубцы и пару длинных гвоздей. Бросив куртку на кровать, он первым делом сунул в зубы сигарету, чиркнул колесиком зажигалки и выпустил в потолок струю серого дыма. "Психолог, блин", – подумал Зимин, с усилием отводя взгляд от плоскогубцев.
– Поверьте, мне жаль, что все вышло именно так, – продолжал он. – Видите этого человека? Он настоящий маньяк, и, если вы станете упрямиться, мне вряд ли удастся его сдержать.
Витек ухмыльнулся, присел возле кресла на корточки и обвел дымящимся кончиком сигареты сосок Зинаиды Александровны. Тело секретарши вздрогнуло, напряглось в тщетной попытке отстраниться. Витек зафиксировал ее на совесть, и деваться ей было некуда.
– Так что же, мы договоримся? – спросил Зимин, в то время как Витек старательно и с удовольствием водил тлеющим кончиком сигареты по всему телу Зинаиды Александровны, уделяя особенное внимание эрогенным зонам. Он и впрямь был маньяк – пакостный, мелкий, но несомненный маньяк.
127 
