очень нудно 
40 
Сенька Зимин по прозвищу Буденный не имел в своем активе ни быстрого ума, ни неотразимого обаяния – ровным счетом ничего из того, что сделало Адреналина тем, кем он стал к тридцати пяти годам. Зато у Буденного было железное упорство и твердая решимость выйти в люди, не в слесаря какие-нибудь и не в машинисты, блин, тепловоза, а в настоящие, большие люди.
После школы он с большим трудом – буквально все в жизни стоило ему большого труда, но Буденный привык и не жаловался, – поступил в химико-технологический. Кто-то напел ему в уши, что светлое будущее человечества на восемьдесят пять процентов зависит от большой химии, а он поверил. Это была последняя отрыжка полученного им в семье и школе романтического воспитания – хотелось ему, видите ли, стать полезным и даже незаменимым членом общества, академиком, там, или, скажем, министром, – но уже к концу третьего курса до него стало понемногу доходить, что на стезе большой химии ничего особенно приятного ему не светит и что мир устроен совсем не так, как его учили в школе, а так, как в старом анекдоте про генеральского сынка, которому втемяшилось стать адмиралом. Так папа-генерал прямо ему на это ответил: "Ничего не выйдет, сынок, быть тебе, как я, генералом бронетанковых войск". – "А почему?" – спрашивает недогадливый сынок. – "А потому, мой мальчик, что у адмирала тоже сын имеется".
Сыновья имелись и у министров, и у академиков, и даже у директоров гигантов большой химии. А не сыновья, так дочки, а если не дочки, то племянники или племянницы... Словом, на этом празднике жизни Сеньке Буденному была изначально уготована роль официанта – подай-принеси, отойди-подвинься.
Тем не менее Зимин, стиснув зубы, закончил институт. Без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек – это он усвоил твердо. Без какого-никакого диплома с тобой нигде и разговаривать не станут. Кому ты такой нужен – хоть здесь, хоть за границей?
Одним словом, когда грянули времена кооперативов и частного предпринимательства, Зимин активно ударился в бизнес. Здесь ему тоже пришлось довольно туго, поскольку никакого начального капитала у него и в помине не было, а братва наезжала, и в каждом официальном кабинете за каждую паршивую бумажонку приходилось платить, платить и еще раз платить. Но он прорвался, оставив на всевозможных рогатках и препонах половину собственной шкуры и добрую треть мяса, а когда, прорвавшись, огляделся вокруг бешеными, все еще налитыми кровью глазами, обнаружил на очень небольшом удалении от себя фирму Рамзеса-Адреналина, которая занималась почти тем же, что и его контора, и с которой ему сам бог велел иметь дела.
И пошло и поехало. Бизнес у них шел неплохо и шел бы еще лучше, если бы не Адреналинова страсть к игре, из-за которой не только сам Адреналин, но и его верный друг и партнер Зимин не раз оказывались на самом краешке финансовой пропасти, откуда нет возврата. Один лишь Зимин знал разгадку пресловутых Адреналиновых чудес, когда тот, как легендарная птица Феникс, раз за разом восставал из пепла после своих катастрофических загулов. Не было никаких чудес. Не было, не было и не было! Даже сам Адреналин не догадывался, чего стоили Зимину эти его чудеса. Сколько Зимин бегал, просил, унижался, раздавал и, главное, впоследствии выполнял немыслимые обещания, сколько раз дочиста выгребал собственную кассу, чтобы оплатить долги этого придурка! Зачем? Да черт его знает! Любил он этого чокнутого, как сказал все тот же Пушкин, любовью брата, а может быть, еще сильней. Ну и где-то там, на далеком горизонте, мерещились Зимину какие-то смутные, но грандиозные перспективы. Если бы только Адреналин избавился от своей пагубной страсти, они бы горы свернули, и тогда все эти Чубайсы, Вяхиревы и прочие мамонты отечественной экономики тихо томились бы у них в передней, ожидая аудиенции.
После третьего крупного проигрыша Зимин имел с Адреналином длинный и нелицеприятный разговор – не дружеский, нет, а такой, какой бывает между деловыми партнерами, когда один из них начинает валять дурака и крупно подводить другого. Адреналин тогда твердо пообещал взять себя в руки, и, возможно, именно это обещание послужило причиной его отчаянного отказа играть на активы собственной фирмы – отказа, который привел к таким непредсказуемым последствиям.
Зимин ничего об этих последствиях не знал. Он вообще ничего не знал, кроме того, что Адреналин опять играл, проигрался в пух и прах, учинил безобразное побоище в чужой квартире и был заточен на пятнадцать суток за антиобщественное поведение. Отсидка в милиции привела к срыву одной очень крупной и, что самое обидное, долгосрочной сделки с американцами, сулившей просто фантастические барыши. Зимин сражался за эту сделку, как лев, в течение целых восьми месяцев, и вот все пошло козе под хвост из-за очередной выходки неисправимого Адреналина!
40 
