очень нудно 
54 
Он и сейчас рассчитывал, что Чернявский предложит ему что-нибудь в этом же роде. Сергей Проханов сидел в маленьком кабинетике два с половиной на три метра, где стояли ящики с бутылками, компьютер и письменный стол. В кабинете было всего лишь два кресла, маленькое окошко, забранное решеткой с внутренней стороны и белой роллетой с улицы. Окошко выходило во двор.
Чернявский вошел, резко толкнув дверь. Он привнес в прокуренную комнатку запах дорогого одеколона и настоящей роскоши.
— Здорово, Сергей, — протянул он через стол руку и поприветствовал Проханова. — Не вставай, сиди. Ты не ученик в классе, а я не учитель.
Проханов был крупным сорокалетним мужчиной, широким в плечах, с могучей короткой шеей, с квадратными челюстями. Если бы не лысина, то его вполне можно было назвать настоящим плейбоем.
— Пойдем-ка, друг мой, по улице пройдемся.
— А что, здесь нельзя поговорить? — спросил Проханов, выбираясь из-за стола.
— Минералочки стаканчик можно?
— Идем к стойке.
Они подошли к стойке. Бармен тут же выполнил просьбу гостя, он прекрасно был осведомлен и знал, что Чернявский — друг хозяина, а может быть, как иногда думалось ему, Чернявский и есть истинный хозяин их маленького бара.
Они вышли во двор, сели в машину Чернявского на заднее сиденье.
— Хочешь, кури.
Автомобиль был роскошный, стоил не менее семидесяти тысяч.
«В таком автомобиле и жить можно», — не без зависти подумал бывший спецназовец.
— Серега, вот какое дело: ты можешь заработать кусков пятьдесят-восемьдесят.
— Сколько?
— Скажем точно — восемьдесят.
— Зеленью?
— Конечно.
— Что я для этого должен сделать?
— Для этого всего лишь надо забрать одну картину у двух нехороших парней.
— Они не хотят ее отдавать?
— Думаю, нет, хотя, может быть, они и согласятся. Если не боишься, что тебя потом опознают, можешь вести переговоры.
— Я определюсь на месте, — эту фразу Чернявский произнес с неуверенностью в голосе и с надеждой. — Хорошо, давай адрес, — из блокнота, закрепленного на панели машины, Чернявский вырвал лист бумаги, написал телефон и адрес. — Посмотри, запомни и порви.
— Прямо-таки шпионские страсти, — шутливо буркнул Проханов, изучая листок и шевеля губами, проговорил цифры телефонного номера и адрес. Затем он изорвал листок на мелкие клочки и выбросил в окно.
— Запомнил? — уточнил Олег Петрович, хлопнув себя по коленям.
— Вроде запомнил, — интонацией, не терпящей возражения, сказал Проханов.
Адреса и телефоны он запоминал хорошо, и по сей день в его памяти хранились все номера оружия, которое прошло через его руки, а оружия прошло немало.
— До сегодняшнего вечера все выяснится. И учти, затягивать нельзя.
— Понял, — ответил Проханов, закуривая сигарету. — Так сколько, говоришь, я могу получить, если эту картинку смогу забрать?
— Восемьдесят, — спокойно, без придыхания произнес владелец галереи.
— Восемьдесят зеленью? — повторил Сергей. Олег Петрович кивнул, открывая дверцу джипа. Проханов покинул салон, на прощание звонко щелкнув пальцами.
«Тореадор, мать твою», — подумал о приятеле Олег Петрович Чернявский, выбрался из машины, сел за руль и покинул двор.
Вернувшись в галерею, он набрал Сергея Максимова. Тот ответил быстро, словно держал свой телефон в руке и только ждал звонка Чернявского.
— Нет, мой приятель, Олег Петрович, отказывается. Ему не нужны деньги.
— Как это не нужны деньги? А если я ему предложу пятьдесят тысяч? — быстро произнес в трубку владелец галереи.
— Сейчас спрошу. Макс, тебе предлагают за картину пятьдесят тысяч. — Макс в ответ лишь покачал головой. — Нет, он не согласен.
— Спроси у него, Сергей, сколько он хочет, за какую сумму он расстанется с холстом?
— За какую сумму ты расстанешься с холстом?
— Ни за какую. Мне не нужны деньги.
— Он говорит, ни за какую, что деньги ему не нужны. Извините, Олег Петрович, что так получилось.
— Ладно, на нет и суда нет, — раздосадованный Олег Петрович Чернявский швырнул мобильный телефон. Тот, проехав по столешнице, упал на пол. Но Чернявский даже не стал его поднимать, у него было нестерпимое желание каблуком башмака раскрошить «мобильник», превратить его в пыль. Ярость, закипевшая в душе Олега Петровича, относилась, конечно же, не к телефону, а к тем, с кем он только что имел разговор.
— Цены растут, — сказал Серж, глядя на Макса Фурье.
54 
