Особенно,... 
61 
Но самое страшное, что эти дурацкие, на первый взгляд, программы: одна – сделать из человека трудящегося без отдыха муравья, а вторая – сотворить из него жующе-приобретающий механизм, – работают. О нашем мире речи нет, тут все сами наблюдают результат изобилия на прилавках. На наклейку сверхдорогой бутылки можно внимательно полюбоваться, пожать плечами – мало ли кто и как с ума сходит, но пить будем – что доступнее. Но вот там, в Мире-2, еще интереснее.
Как-то Панин с Авророй, в редкий воскресный денек, без объявленных загодя субботников, прогуливались по центру города. Чинно так, под ручку, и даже мышцы не напрягаются, когда в метре волочит обутые яловыми сапогами ноги наряженный аксельбантами патруль. Весело так идешь, с видом превосходства поглядываешь на «Овощи-фрукты» без очередей – выходной нынче – всеобщий и равный, можно мороженое – «эскимо» – прикупить, благо народу всего человек пятнадцать. Зато порция – тридцать восемь копеек – с орехами. Нет худа без добра. Дорогу, как положено, переходим на зеленый свет. И вдруг…
Сирены, вой, народ в панике назад к тротуару, у дамочки коляска с дитем на развороте буксует – бордюр с ходу не возьмет (Панин помог – юным тимуровцем прикинулся), автомобили к обочинам вплотную – чадят холостым ходом, а в воздухе вой сирены – у Панина в груди екнуло – уж не налет ли империалистических баллистических, спущенных по навесной траектории прямо через проломленные арктические льды? Но сквозь сирену успокоительное: «Всем прижаться к обочине! Немедленно освободить центральную полосу! Остановиться! Всем остановиться!» Нет, не ввинчивающиеся из стратосферы боеголовки, слава создателю противоракетного пояса Никите Сергеевичу, просто правительственный эскорт.
Вон, несутся, км двести в час. Черные, пуленепробиваемые красавицы. Некоторые смахивают на джипы – наверное, на всякий пожарный – вдруг захочется через леса-поля за городом свернуть. Может, даже и не правительство родное едет, тем паче не милый сердцу генералиссимус, а так – отвлекающий маневр, пока истинное начальство по специальной ветви метро в другую сторону скользит, но ведь все равно внутренность за тройным стеклом не разглядеть – думай что душе угодно.
Насчет обходных маневров понятно – враг наш никогда не дремлет, потому и мы – бдим. Насчет генералиссимуса немного пояснений. Поскольку армия и флот самые большие-пребольшие в мире, да еще и размещены по нему вширь, ввысь и в глубину, да, кроме того, по договорам Варшавским, Пекинским, Луандским и прочим – союзников у страны, первой познавшей прелести социализма, немерено, кто может сей тучей самолетов, горой танков и островом кораблей управлять? Выше генералиссимуса звание еще не изобрели, вот когда на планете порядок наведем, до звезд допрыгнем, тогда, может, и придется чего-нибудь сочинить, а пока – скромность в почете. Потому генералиссимус – звание, даваемое в нагрузку Генеральному секретарю Центрального комитета – обязательно.
И с удивлением Панин смотрел не на саму кавалькаду, он на лимузины и в собственной Москве насмотрелся, там их куда более и поразнообразней их типы. Смотрел он на народ окружающий, рекламы «Сникерсов» никогда не нюхавший, но оболваненный не меньше тех, кто жевал. Шеи тянутся, ноги на носки, дыхание остановилось, глаза распахнуты в умилении, ребенок в коляске давешней вопит – дама его ручкой качает, а сама зрачками сквозь спины и пальто проникнуть норовит, будет о чем домашним поведать, эдак между делом за ужином: «Сегодня видела Самого – машина черная, в флажках, мотоциклисты – каски белые, „АКМы“ наголо, красота, жуть. Ехал быстро, торопился – еще бы, работы невпроворот – вон что эти сволочи на Фолклендах опять затевают…»
И ведь что страшнее всего? Панин на Аврору глянул… Лучше бы не глядел. Не застал он в молодости времена пионерии – «Будьте готовы!», горны расчехлены, барабаны как положено, но видел хронику военных лет. Нет, не у нас снимали – ехал, задравши правую руку, товарищ Гитлер, а сверху – дождь из цветов. Ведь не могли же набрать столько статистов. Сейчас, глядя на Аврору, Панин видел, что и не надо было. Фильм тот, документальный, слабоват, но название гениальное – «Обыкновенный фашизм».
Вот с этими радостными мыслями Панин и уснул на своем диване, купленном за пятнадцать тысяч рублей.
54. Африканский рассвет
– Могли бы и дольше пострелять! – громко проорал кавалерист Бахмудов, подводя итог внезапно оборвавшейся артподготовки. Выводы канули в небытие – некоторое время почти никто никого не слышал.
61 
