2 
– Вась, а Вась? Давай хоть вон тот светильничек купим! Зря, что ли, перлись сюда через всю Москву? – услышал он хриплый женский бас. – Всего-то тридцать тыщ евро!
Он невольно поморщился, как и всегда, когда в библиотеке матерились, в музее плевали на пол, а в театре во время спектакля раздавался звонок мобильного телефона, и стиснул зубы. Не сейчас. Он на работе. С этой публикой скандалить бессмысленно, они на все отвечают наглым: а че? Они понимают только силу. Разбогатели и ошалели: теперь им можно все! Они и вывели формулу, согласно которой центр Вселенной есть деньги, все вращается вокруг них, и где-то там, на задворках, какое-то, блин, искусство, которому тоже надо отстегнуть. Еще вчера эта дама заботливо вытирала пыль с сиротливо стоявшего в углу торшера, а сегодня присматривает себе в многоэтажные хоромы «светильничек» за тридцать тысяч евро. Он обернулся: так и есть.
Басила насквозь прокуренная бабища, одетая во что-то яркое и блестящее. Она еще и на грудь приняла для куражу, прежде чем войти под своды храма искусства. И во что бы то ни стало желала приобщиться, хоть через «светильничек».
– Где, Люсь? – завертел бритой башкой супруг.
– Голову, блин, подними!
Бритый Вася задрал голову: над ним, прикованный к потолку цепью толщиной в руку, висел «светильничек» размером с кухню в хрущевке. Подпись под ним гласила: «Бронзовая люстра из средневекового замка. ХIХ век».
– Глянь, кака симпотная! У нас на третьем этаже темно!
– А в дверь она пролезет? – с сомнением спросил Вася.
– Вопрем!
Вася крякнул. Это означало сомнение, супруга надулась. Но к нему тут же подскочила изящная француженка и защебетала что-то на сладком своем языке, то и дело касаясь волосатой руки тонкими пальчиками в почти невесомых платиновых колечках. Зачарованный блеском разноцветных камешков и журчащим голоском, бритый Вася, еще раз крякнув, полез за пазуху. Француженка расцвела, предвкушая свой процент от сделки. Торговля шла плохо.
ВИПы прошли за один день табуном, и, мгновенно почуяв развод на бабки, тут же и схлынули. Это иностранцы до сих пор думают, что вокруг Кремля бродят медведи, а самый ходовой товар в России – валенки и лапти. Ну, еще водка, которой эти русские греются в лютые морозы. А морозы у них девять месяцев в году, вот они почти и не трезвеют. На самом же деле богатые русские давно уже прекрасно разбираются в антиквариате. У них есть свои консультанты, в конце концов, они и в самом деле могут слетать в Париж или в Лондон. Куда угодно. Но лапти в Москве еще остались. Он покосился на бритого Васю, стоявшего под «средневековой» люстрой.
– Мсье что-то заинтересовало? – цепко посмотрела на него мадмуазель. Вопрос был задан по-французски, но он прекрасно понял и ответил на том же языке:
– Нет, спасибо, мадам. Если у меня возникнут вопросы, я непременно обращусь к вам за помощью.
Она посмотрела на него с интересом, но тут же отвела глаза: еще одна парочка забрела под люстру. Надо работать, а флирт с красивым русским, так хорошо говорящим на ее родном языке, приятен, но, увы, не оплачивается.
Он тоже скользнул по женщине заинтересованным взглядом. Среди в пух и прах разряженных девиц, курсирующих по залам в поисках богатых покровителей, француженка смотрелась стильно и интриговала мужчин гораздо больше. Девицы и ему строили глазки, но напрасно. Неинтересны. Насмотрелся. Они, как яркие бабочки, окружают любую клумбу, где полно зелени. Везде, где только можно, пытаются познакомиться с богатым мужчиной, кошелек которого пухнет от долларов и кредиток. Их здесь гораздо больше, чем потенциальных женихов. Француженка же приятна тем, что, во-первых, она тут на работе. Не бездельница и хорошо образованна, раз ее взяли на антикварный салон. А во-вторых, одета со вкусом во что-то струящееся, скрывающее фигуру, колени целомудренно прикрыты, под густой темной челкой немного усталые, но умные, живые глаза.
«Я здесь на работе. И она на работе». Это был сигнал «стоп!». Женщины интересовали его всегда, и они никогда не оставались к нему равнодушными, но всему свое время. И место. Работу не стоит смешивать с удовольствием, иначе толку не будет.
Они с француженкой, как два торговых судна, встретились в заливе, кишащим праздными яхтами, и, оценив друг друга, пошли дальше, каждый своим курсом. Она к новым клиентам, а он к Пикассо. В руках у него был ноутбук. То есть все думали, что это ноутбук. И что он – деловой человек, бизнесмен, который пришел сюда тратить деньги. О! Если бы они знали правду! Какой бы поднялся переполох!
2 
