39 
— Привет, — сказала она.
— Черт, ты выглядишь великолепно!
Она кивнула:
— Я бросила курить. — Она вытащила пакет из чемодана на постель. — Я привезла тебе пару вещичек. Остальные плывут почтой, я смогла вбить только эти. Не хочешь посмотреть прямо сейчас?
— Я все не могу прийти в себя от того, как здорово ты выглядишь, — только и сказала я.
— Тебе не кажется, что я похудела? — Кирстен подошла к одному из зеркал в номере.
— Вроде того.
— Кораблем идет еще огромный кофр. А, ты же видела его. Ты помогала мне паковать его. Мне надо многое тебе рассказать.
— По телефону ты намекала…
— Да, — ответила Кирстен. Она села на кровать, достала сумочку, открыла ее и достала пачку «Плейерз». Улыбнувшись, она прикурила сигарету.
— Я думала, ты бросила.
Она машинально затушила сигарету.
— Иногда я все-таки курю, просто по привычке. — Она продолжала улыбаться мне, как-то исступленно и в то же время загадочно.
— Ну, так что это?
— Посмотри там, на столе.
Я посмотрела. На столе лежала тетрадь.
— Открой ее, — велела Кирстен.
— Хорошо. — Я взяла тетрадь и открыла ее. Некоторые страницы были чистыми, но большинство было исписано небрежным почерком Кирстен.
— Джефф вернулся к нам. С того света.
Скажи я в тот миг: леди, да вы совершенно спятили — это ничего не изменило бы, и я действительно не порицаю себя за то, что так и не произнесла этих слов.
— Ага, — кивнула я. — Вот оно что. — Я попыталась разобрать ее почерк, но не смогла. — Что это значит?
— Явления, — заявила Кирстен. — Вот как мы с Тимом их называем. Он тыкает иголкой у меня под ногтями по ночам и останавливает все часы на шесть тридцать — именно в это время он умер.
— Вот это да!
— Мы вели записи, — продолжала Кирстен. — Мы не хотели рассказывать тебе об этом в письме или по телефону, мы хотели рассказать лично. И я ждала до этого момента. — Она возбужденно воздела руки. — Эйнджел, он вернулся к нам!
— Что ж, хоть потрахаюсь, — автоматически ответила я.
— Сотни случаев. Сотни явлений. Давай спустимся в бар. Это началось сразу же, как мы вернулись в Англию. Тим ходил к медиуму. И тот сказал, что все это правда. Мы знали, что это правда. Никому и не надо было говорить нам, но мы хотели действительно быть уверенными, потому что думали, что, возможно — только возможно, — это всего лишь полтергейст. Но это не полтергейст! Это Джефф!
— Вот же черт.
— Думаешь, я шучу?
— Нет, — искренне ответила я.
— Ведь мы оба были свидетелями этому. И Уинчеллы, наши друзья в Лондоне, видели тоже. А теперь, когда мы снова в Соединенных Штатах, мы хотим, чтобы и ты была свидетельницей и записывала увиденное для новой книги Тима. Он пишет об этом книгу, потому что это имеет значение не только для нас, но и для каждого, ведь это доказывает что после смерти здесь человек существует в другом мире.
— Да, — согласилась я. — Пойдем же в бар.
— Книга Тима называется «Из иного мира». Он уже получил за нее десять тысяч авансом, его редактор считает, что она безоговорочно будет расходиться лучше всех его предыдущих книг.
— Стою пред тобой в изумлении.
— Я знаю, что ты мне не веришь. — Теперь ее голос был безжизненным, в нем появились нотки гнева.
— И почему это мне в голову пришло не поверить тебе? Потому что у людей нет веры. Может, когда я прочитаю тетрадку.
— Он — Джефф — поджигал мне волосы шестнадцать раз.
— Вот это да!
— И он разбил все зеркала в нашей квартире. И не один раз, а несколько. Мы просыпались и видели, что они разбиты, но мы не слышали звона, никто из нас ничего не слышал. Доктор Мейсон — тот медиум, к которому мы ходили, — сказал, что Джефф дает нам понять, что прощает нас. И тебя он тоже прощает.
— Ах!
— Не язви по этому поводу! — взвилась она.
— Честное слово, я не буду пытаться язвить, — ответила я. — Как ты понимаешь, это так неожиданно для меня. Я молча ухожу. Я, несомненно, приду в себя, потом. — И я направилась к двери.
На одной из своих лекций на КПФА Эдгар Бэрфут обсуждал форму дедуктивной логики, созданную индусской школой. Она очень старая и весьма изучена — не только в Индии, но и на Западе. Это второй способ познания в буддизме, посредством которого человек приобретает точное знание и который называется анумана, что на санскрите означает «измерение, умозаключение через другую вещь». В нем пять стадий, но я не буду вдаваться в подробности, потому что это очень сложно. Здесь важно то, что если пять этих стадий пройдены правильно — а система содержит меры предосторожности, посредством которых можно точно определить, действительно ли эти стадии пройдены, — можно быть уверенным, что из допущения получено верное заключение.
39 
