Лёгкий, ненавязчивый романчик 
50 
— Сыро. Сесть нельзя. Но ничего. Мы походим тут, посмотрим на цветы.
Цветы! Соня задерживается у клумбы. Сестра трогает за рукав:
— Пойдем же!
— Смотри, какие они красивые…
— Нет!
— Что такое? В чем дело?
— Ты и цветы… Нет… Мне что-то нехорошо.
Теперь уже она поддерживает старшую сестру. Валерия сегодня ведет себя странно. Особенно возле этой клумбы. А нервы у нее не в порядке! Получасовая прогулка заканчивается, когда из-за угла выходит мужчина, среднего роста, широкоплечий, темноволосый. Это же… Следователь Жуков! Олег Максимович. Старшая сестра моментально меняется в лице.
— Добрый день, — здоровается следователь. — Гуляете? Это хорошо.
— Прогулка уже заканчивается, — деревянным голосом говорит Валерия.
Похоже, надо дать им минуты три для объяснения. Она отходит к клумбе, делает вид, что любуется цветами. Ха-ха! Чем там любоваться? Прошел дождь, астры прибило к земле. А георгины просто отвратительны! Валерия негромко говорит:
— На чем ты приехал? — Так и есть: они на ты.
— На машине.
— На какой машине?
— На «Вольво».
— Ты что, с ума сошел?!
— Возьми себя в руки. Ничего не будет. Как она?
— В порядке. Лучше, чем ты думаешь. Она не глупа. Поэтому будь осторожнее. — И к ней: — Соня, пойдем в палату? Скоро обед.
Какой сладкий голос! Не надо себя выдавать. Было бы очень интересно послушать их разговор дальше. Но она велела следователю быть осторожным. «Я не глупа. Я хочу вернуться к прежнему. Я хочу денег, хочу свободы, хочу наркотики. Меня не устраивает такая жизнь. Надо их обмануть».
— Лера, я очень устала. Хочу есть. И спать.
— Хорошо, милая.
— Только ты не уходи, пока я не усну.
— Хорошо.
Переглядываются. Следователь, похоже, раздражен, но выбора у него нет. Поднимаясь на крыльцо, Соня улавливает сказанную им фразу: «Мне срочно надо с тобой поговорить. Очень срочно!»
Обед. Требует принести его в палату. Теперь нельзя дать им шанс остаться наедине и объясниться. Хоть какая-нибудь информация. Срочно. Нужна.
— Ну как? Вкусно? — Утвердительный кивок. А на самом деле отрава, потому что пища кажется пресной. Никакого стимула. Как они все живут? Глупцы! Человечество должно снять табу и почувствовать, наконец, что такое настоящее счастье! Ну ничего, до этого еще дойдет!
— Сонечка, тебе надо принять лекарство.
Так выпьем же за прозрение человечества! Снотворное, конечно. Сонечке надо поспать. Но не в этот раз. Не в этой жизни. Послушно берет таблетку, делает вид, что глотает, потом выплевывает тайком. Эти двое поглощены друг другом. Ничего не заметили. А Сонечка — деточка, бедняжечка. Она допивает компот, ложится и закрывает глаза.
— Я приеду к тебе завтра. Ты проснешься, и я буду рядом. Спи, милая. Вечером посмотришь телевизор. Тетя Тоня о тебе позаботится.
Да уж! Она позаботится! Получится или не получится? Сколько они смогут вытерпеть? Пять минут? Десять?
— Кажется, уснула, — негромко говорит старшая сестра.
— Пойдем?
— Погоди. Как это будет выглядеть? Еще несколько минут. — Целуются, кажется. Пауза, прерывистое дыхание людей, которые соскучились друг по другу и соединились в страстном поцелуе.
— Она точно спит?
— Смеешься? Это сильное снотворное.
— Лера, я поверить не могу!
— Во что?
— Неужели он убит? Этот Мошкин? Ты представить себе не можешь, как это все осложняет!
— Отчего же? Могу.
— Милиция ищет труп. А что будет, если они его найдут? Кого в первую очередь будут подозревать? Наследницу! Или тебя.
— Меня?
— Думаешь, им трудно будет проверить некоторые факты из биографии Сони? Не смеши! Все настолько прозрачно, что…
— Значит, они не поделили наследство…
— Это версия, которая первая возникнет у следствия. Деньги, огромные деньги. У него не было ни малейшего повода исчезнуть бесследно. Он мертв, Лера. Мертв. Какое отношение ты имеешь к его смерти?
— Никакого.
— Мне-то не ври! Я тебя хорошо знаю. Ты можешь потом и не вспомнить, что натворила. Я вынужден задержаться в Москве. Потому что ты подставила под удар и меня. Если бы я только знал…
— Перестань! Никого я не подставляла! В любом случае, надо идти до конца. Нет трупа, нет убийства. Он просто сбежал.
— Постой… Она спит. Крепко. Почему мы должны здесь торчать?
— Хорошо, пойдем. Теперь уже можно.
50 
