очень нудно 
59 
– А мы поедем на машине или пойдем пешком?
– Конечно, на машине.
– Ура! Ура!
До дома кузины Эмма добралась благополучно, перепоручила ей дочку и дала сто долларов.
– Вот, возьми, Ольга. Может, завтра я не смогу приехать, тогда купишь чего-нибудь.
– Перестань, мне твои деньги не нужны.
– Бери, бери.
Леночка уже разделась и помчалась в комнату к мальчишкам. Из детской сразу же раздались приветственные крики: «Ленка-пенка – драная коленка», а затем – смех и грохот.
– Слышишь?! Так что не волнуйся, все у них будет хорошо, – успокоила Ольга сестру. – А ты-то куда?
– Еще не знаю, шеф вызвал на работу.
– В таком виде?
– А какой у меня вид?
– Словно ты в ресторан собралась.
– Ай, брось ты! У нас все так ходят, – соврала Эмма, поцеловала кузину в щеку и побежала вниз к машине.
Вскоре ее «фольксваген-пассат» уже мчался в район Пресни.
Ровно в десять Савина нажала кнопку звонка.
Дверь открыл сам Григорий Германович.
– Ты, как обычно, пунктуальна, Эмма. Я всегда ценил в тебе это качество.
– Спасибо, Григорий Германович.
– Проходи, – он подхватил короткую дубленку, стильную и дорогую. – Хорошо выглядишь, – осмотрев Эмму, констатировал Бутаков.
– Стараюсь, стараюсь…
– Правильно делаешь.
– Пока молода…
– Ну да ладно, комплименты друг другу будем потом говорить. Проходи к столу, садись. Знаю, ты на машине, так что спиртного предлагать не стану.
А я выпью, чертовски устал.
– Пожалуйста, могу даже поухаживать.
– Нет, я люблю сам наливать в свою рюмку.
Эмма присела; забросила ногу на ногу.
«Да, хороша бабенка, и работает качественно, за что и ценю. Ни разу еще не прокололась».
Бутаков налил себе в бокал коньяка и устроился в мягком кресле напротив гостьи.
– Что вы на меня так смотрите?
– Как – так?
– Словно никогда в жизни не видели.
– Вот я смотрю, понравишься ты одному типу или нет, и не могу понять.
– А что за тип? – улыбнувшись, спросила Эмма.
– Тип как тип – генерал.
– У-У-У, – протянула Савина, – военных я не очень люблю.
– Кстати, выбирать тебе не приходится. Если сможешь его обработать, а я надеюсь, что сможешь" – получишь приличные деньги.
Эмма никогда не спрашивала – сколько. Как-то так выходило, что Григорий Германович платил всегда больше, чем она предполагала. Ну, что ж, пусть сумма окажется приятным сюрпризом.
– А генерал-то хоть не очень старый?
– Как положено, – за пятьдесят. Но не много за пятьдесят.
Мужчин такого возраста Эмма любила и даже знала почему. Она выросла без отца, который оставил семью, когда ей было два года, жила с дедом. И наверное, все это отложилось в детском сознании, поэтому ей нравились мужчины в годах, убеленные сединой. – – Выбирать не приходится, – вновь повторил Григорий Германович, – и веером, как картежник, разбросал на столе фотографии.
– Ничего, симпатичный генерал. А он, собственно говоря, генерал чего?
– В каком смысле – «чего»?
– Ну, какими войсками командует?
Бутаков рассмеялся. Его иногда поражала наивность женщин и их неосведомленность в серьезных вещах.
– Он генерал воздушно-десантных войск. А вот это – его жена.
– Такая старая?
– Старая, старая и больная. Здесь, – Григорий Германович указывал пальцем на фотографии, – его дочь и сын. Дочь – твоя ровесница, может быть, на год старше, чем-то даже похожа на тебя.
– Какая же все-таки старая жена!
– Вот на это я и надеюсь, ты должна ему понравиться.
– Что мне надо делать?
– Для начала познакомься с ним, подружись, ну, и затащи в постель. А остальное тебя не касается.
– В какую постель? Где?
" – Погоди, не спеши, дойдем и до постели. Учти, Эмма, мужик он не простой, я бы сказал, очень не простой. Нрав у него крутой, и на расправу он скор.
Подчиненные его боятся, с непокорными и нерадивыми генерал разбирается быстро.
– А есть у него какие-нибудь слабости или пристрастия?
– Слабость у него есть – очень любит внучку.
– Ну, знаете ли, Григорий Германович, это вряд ли окажется полезным для меня.
– Почему? Пусть его внучка познакомится с Твоей дочкой. Кстати, как она там?
– Нормально, не болеет.
– Это хорошо. Вот через детей, внуков вы и сможете найти общий язык.
– Сколько у меня времени? – заглянув в стекла очков в дорогой золотой оправе, спросила Эмма.
59 
