Последние отзывы

  72  

Когда раздается подобный звонок, возможны две реакции – либо ты говоришь: «Нет, спасибо, это меня не интересует», и история окончена, либо говоришь «да», и тогда начинает происходить что-то новое. Романист во мне постоянно начеку. По натуре я любопытен и иду навстречу неожиданным событиям. В обоих случаях я дал согласие, потому что, мне казалось, согласиться интереснее, чем отказаться.

Ди Фалько: Нет ли нового противоречия в том, что ты стал консультантом по связям с общественностью Коммунистической партии?

Бегбедер: Нисколько. Вернемся в то время: Жоспен вел не совсем понятную кампанию. Некоторая часть электората требовала, чтобы он акцентировал свою левую направленность. У Коммунистической партии были в правительстве свои министры. Однако в действительности компартия представляла собой партию социал-демократическую, поскольку социалисты вели либеральную политику. Коммунисты реформировались. Это уже не сталинисты, крайне левые позиции они уступили революционной Коммунистической лиге и партии «Рабочая борьба». Обслуживая предвыборную кампанию Робера Ю, я поддерживал не Иосифа Сталина, а левое крыло Социалистической партии.

Когда столь популярная политическая партия сообщила мне, что положения, которые я отстаиваю в своей книге, и мои взгляды на современный мир вроде бы соответствуют ее идеалам, признаюсь, я был польщен. Итак, я пообедал в обществе Робера Ю. В его лице я встретил человека обаятельного, интеллигентного, эрудированного, осведомленного в вопросах культурной жизни, а главное, я понял, что наши мнения по многим пунктам совпадают.

Ди Фалько: Например? Ваши представления об обществе более эгалитарного характера?

Бегбедер: Да, в нем будет больше социальной справедливости, оно откажется от закона рынка, который стремится править миром, оно будет более гуманным.

Конечно, глобализация – это факт. Она есть, но если возможно привнести в нее чуть больше справедливости, чтобы сделать людей счастливее, это было бы лучше, чем закон рынка. Сегодня приходится констатировать, что богатые все богатеют, а бедные все беднеют. В моем опыте компартию интересовал тот факт, что мир богатых мне знаком. Я вырос в обеспеченной среде, затем благодаря рекламе имел возможность понять, как функционирует мировая информационная система, и пришел к выводу, что она отнюдь не внушает доверия. Робера Ю привлекли эти взгляды плюс мой профессиональный опыт, и он доверил мне свой пиар.

Ди Фалько: Ты полагаешь, сотрудничество с тобой пошло ему на пользу?

Бегбедер: Нет. Урок этой истории в том и состоит, что образ важнее слов, и все, что я мог сказать или посоветовать сказать Роберу Ю, заранее было обречено на провал в силу того, что его консультантом был я. То есть моя особа представляла для него помеху, поскольку форма важнее содержания. Для меня это стало уроком.

Ди Фалько: Но, конечно, неудача затронула его сильнее, чем тебя.

Бегбедер: Ответственность за неудачу несу не только я. Хотя я вовсе не пытаюсь от нее уклониться, однако я предлагал партии сменить название, как в Италии, – это было отвергнуто. Я неоднократно делился с Робером Ю своими опасениями и даже задолго его предупреждал, говорил, что если бы он захотел, мы прекрасно могли бы не афишировать факт моего сотрудничества, что сообщать об этом – возможно, не самая удачная идея. Я знаю, что меня считают дерзким, наглым, поверхностным, светским, и я действительно его предостерегал: есть и такое мнение обо мне.

Он, напротив, настоял на том, чтобы сделать мое участие в кампании достоянием медиа и организовать пресс-конференцию на площади Полковника Фабьена. Журналистов присутствовало гораздо больше, чем обычно. Давно уже не было такого нашествия прессы в штаб-квартиру компартии. Они явились в полном составе: все газеты, радио и телевидение. Наш союз был настолько неожидан, что стал сенсацией, а фотография, где я сижу рядом с Робером Ю в своей джинсовой куртке и в очках на носу, многим показалась какой-то сюрреалистической картинкой. И это означало провал.

Во всей этой кампании я работал бесплатно. У меня нет партбилета, я не коммунист, я против диктатуры пролетариата – впрочем, в это понятие несколько лет назад внесли поправки. Роль коммунистов заключалась в постоянном напоминании правящей команде, с ее социалистическим большинством, о том, что она – левая. В этом и состоял смысл выпущенных нами плакатов. «Поможем левым остаться левыми» – таков был лозунг.

  72