Лёгкий, ненавязчивый романчик 
48 
«Но зачем ремни? Почему меня раздели догола и привязали к столу? Почему рядом не медсестра, а два бугая с бандитскими рожами?»
– Мужики, где я? – прохрипел Конопацкий.
– В больнице, – недовольно ответил один из санитаров.
– А зачем меня привязали? – Виталик почувствовал страшную боль в голове и скривился.
Санитары переглянулись, словно бы советовали друг другу: не надо ему сейчас ничего объяснять, только крик поднимет. Один санитар вышел за дверь позвать Марата Ивановича, а второй подошел поближе к столу.
– Мужик, отвяжи!
– Не положено.
– Какого хрена меня связали? – Конопацкий начинал злиться.
– Доктор сказал.
– А раздели на хрена?
– Так положено.
Конопацкий несколько раз изо всей силы дернулся, но ремни были крепкие.
– Что это за больница?
– «Скорой помощи», – со скучающим видом отвечал санитар и зевнул, даже не подумав прикрыть рот ладонью.
От напряжения Конопацкому вновь сделалось плохо, в глазах потемнело, и на время он успокоился, поняв, что от санитара ничего не добьешься.
«Придет доктор, с ним и разберусь», – подумал Виталик.
И тут в память вернулась и другая картинка. Он сидел на носилках в машине скорой помощи, а человек в черном пальто приставил ему к спине что-то твердое, и он вновь ощутил точно такой же толчок, который почувствовал в метро.
«Электрошоке?!» – догадался Конопацкий и заскрежетал зубами.
Он понял, что его подставили, но кто и зачем – этого сообразить не мог, как ни напрягал память.
«Похитили, чтобы потребовать выкуп? Но кто за меня заплатит? Кому я на хрен нужен? И при чем здесь „Скорая помощь“, почему привезли сюда?»
Двухстворчатая дверь распахнулась, и в комнату вошел улыбчивый Марат Иванович. Тут же обменялся коротким взглядом с санитаром, мол, донор уже понял, в чем дело?
«Нет», – отрицательно качнул головой верзила в белом халате.
– Ну-с, посмотрим, что тут у вас.
От этого вкрадчивого голоса Конопацкий на какое-то время успокоился, ему показалось, что перед ним настоящий врач, который пришел, чтобы лечить.
– Да, ссадина, – Хазаров собственноручно смочил тампон и промыл рану, – еще не хватало заражения.
А так вы в полном порядке, – и он подмигнул Конопацкому.
– Доктор, какого черта меня привязали?
– Буянили, – с усмешкой произнес Марат Иванович, – ударились головой и буянили. Вот и пришлось вас скрутить.
Больше буянить не будете? – он разговаривал с Виталиком, как разговаривают с ребенком, спокойно, но вместе с тем и властно. – Нехорошо как-то получается, мы вас спасти хотели, а вы…
– Не было этого! – округлив глаза от удивления, сказал Конопацкий. – Меня тот хер в черном пальто электрошокером… Доктор!
И тут по глазам Хазарова он понял, все этот доктор знает и о мужчине в черном пальто, и об электрошокере, и что-то еще, о чем не подозревает пока он сам, Виталий Конопацкий.
– А ну, отвяжи меня! – закричал Виталик, дергая руки и ноги изо всех сил. – Отвяжи сейчас же!
– Зачем? – удивленно вскинув брови, поинтересовался Хазаров, на всякий случай отступая на пару шагов. – Снова буяните, а говорили, что зря вас привязали.
Стол сотрясался, дребезжал, но высвободиться бывший десантник не мог.
– Отвяжи, козел, что я сказал!
– За козла ответишь, – спокойно произнес Хазаров и тяжело вздохнул. – Все, началось, заткни-ка ему пасть.
Конопацкий вертел головой, пытаясь увернуться от скомканной медицинской салфетки, которая пахла йодом и еще какой-то гадостью. Тогда охранник схватил Виталика за волосы и прижал его голову к столешнице.
– Не дергайся, урод!
Конопацкий сжал зубы и застонал не столько от боли, которая все еще раскалывала голову, сколько от досады на самого себя, что он, здоровый мужик, не может сейчас постоять за себя. Вот если бы ему отвязали руки, хотя бы одну руку!
– Рот-то открой, – вновь перешел на вкрадчивый тон Хазаров.
– Да пошел ты! – хотел сказать Конопацкий.
И охранник, улучив момент, сумел-таки втолкнуть ему салфетку в рот. Конопацкий попытался укусить его за палец, вытолкнуть салфетку, но тот уже глубоко затолкал ее в рот, так плотно, что казалось, сейчас вывернется нижняя челюсть. Виталик рвался, хрипел. Через нос, сломанный еще в армии, он дышал с трудом, не хватало воздуха.
Марат Иванович стоял, скрестив на груди руки, и спокойно смотрел на безуспешно пытавшегося вырваться из пут Виталика.
48 
