с удовольствием перечитала 
109 
Как и тогда, машину он оставил на стоянке, в центре. По странному совпадению, это был все тот же охранник.
— Как следствие? Продвигается? — улыбнулся этот огромный парень в камуфляже.
— Да, потихоньку.
— А пока, значит, катаетесь? — с пониманием кивнул охранник на «Мерседес»
— Изучаю.
— Правильно: чего ж добру пропадать?
— Ты это… возьми, — вдруг сообразил он и сунул парню в руку крупную купюру.
— Я закону не враг, — подмигнул тот и деньги взял. — А как насчет частушки?
— Не понял?
— Не примут вас за крутого? Как бы не того… Как хозяина.
— Я вернусь примерно через час.
Парень только плечами пожал, равнодушно зашагал к шлагбауму. Все, как тогда: день ясный, но прохладный. Только не весна — лето. Тогда сирень еще не зацветала, теперь уже давно отцвела.
Он шел в Нахаловку, чувствуя нервное напряжение. Знал, куда идет. Надо только дойти до крайнего дома на правой стороне улицы, постучаться в калитку и как можно веселее спросить:
— Ну, мужики, где у вас тут спирт с водой по бутылкам разливают?
Как тогда. Почему так поступил бы следователь Мукаев, совершенно понятно, а почему так сделал Саранский?
— Ну, мужики…
Тихо. Открыл калитку сам, вошел. Странно, почему это никому еще не пришло в голову искать Сидорчука здесь? Ведь это так просто! Но все уверены, что тот подался в бега. А меж тем…
Меж тем в доме было тихо. Он поднялся на крыльцо, оглянулся: никого. Постучал в дверь:
— Эй, Сидорчук! Илюша! Чуха? Чуха, ты где?
Он Саранский. Иван Саранский. Потому что, открыв дверь, снова громко кричит:
— Чуха!
Щелкнул выключателем: теперь свет есть. Но такое ощущение, что по дому никто не ходил. Вчера вечером оставил здесь все в таком же виде. Знакомая дверь, несколько ступенек вниз.
— Эй, Чуха!
Сидорчук висел на батарее, в петле, шея странно свернута набок. Как врач, он сразу определил: мертв со вчерашнего вечера, быть может, с ночи. Окоченел уже. Да, тюрьмы бы ему не выдержать. Замкнулся еще один круг.
Что надо делать? Достал отключенный мобильник следователь Мукаева, набрал пин-код. Это в последний раз.
— Руслан? Ты дома?
— Ваня? Куда ты пропал? Я тебе звоню, звоню. Дома нет, мобильник отключил. Зоя сказала: с утра уехал. Куда?
— Я нашел Сидорчука.
— Где?!
— Дома. То есть в Нахаловке.
— Я сейчас группу захвата…
— Не надо. Он умер.
— Как умер?
— Никакого криминала. Похоже, повесился.
— Это же… Считай, что признался.
— Послушай, Руслан, ты скажи Зое… — Комок в горле. Как странно: ощущение, что Руслан Свистунов, Свисток, действительно его друг детства, не покидает. — Нет, ничего не говори. И… спасибо тебе.
— Да что случилось-то? Что?!
— Память ко мне вернулась. Просто вернулась память.
— Да ну! Я тебя поздравляю! Маньяков на наш век хватит. Цыпин тут оклемался, привет тебе. Благодарен очень за спасение утопающих от рук самих утопающих, на пенсию теперь собирается. А тебя, говорит, будет рекомендовать.
— Кого? Меня? — Чуть не рассмеялся. — Не стоит. Уезжаю я. Насовсем.
— Иван! Ты этого того… Не дури.
— Позвони куда следует, пусть приедут в Нахаловку. Он здесь, в особняке. На батарее. И скажи Зое… Нет, ничего не говори. Все.
— Мука, ты…
Отбой. Отключить телефон, чтобы не звенел. Абонент больше недоступен. Ни временно, ни постоянно. Потому что здесь, в подвале, он окончательно вспомнил все. Нет, в жизни не бывает случайных совпадений. Теперь он прекрасно знает, зачем после того, как убил брата, приехал в Нахаловку, к Сидорчуку. Предупредить хотел, чтобы сворачивались. Временно прекратили производство фальшивого спиртного и затаились. Потому что следователь Мукаев мог и сказать кому следует о своих подозрениях. Не Цыпину, нет. Цыпин куплен. Но надо на всякий случай переждать. Береженого Бог бережет.
И тут он еще раз оценил, каким же умным человеком был следователь Мукаев. Не только маньяка сумел вычислить, но и связал появление трупов после десятилетнего затишья с появлением Сидорчука в Нахаловке. Ведь когда он, Иван Саранский, приехал на вечер встречи выпускников, он уже тогда стал иметь Чуху в виду. Его будущее разорение. И именно он посоветовал Ладошкину обработать Илюшу. Точно все рассчитал. Но сам не поехал к бывшему однокласснику: вообще предпочитал не светиться. Хозяина никто не должен знать в лицо.
109 
