21 
— Я это прекрасно понимаю. Что это был именно газ, можно определить, только если сделать вскрытие и исследовать головной мозг, но это в случае, когда прошло не слишком большое количество времени после приема.
— Вы разве врач? Химик? — Он не мог уловить выражение ее глаз. Что в них? Удивление? Настороженность?
— Нет. Я следователь прокуратуры. И, если честно, у меня к вам есть более важный вопрос. Бог с ним, с этим препаратом. Скажите, Галина Михайловна, нет ли у меня на лице каких-нибудь швов?
— Швов?
— Ну да, шрамов, швов. Я хочу знать, не делали мне в недалеком прошлом пластическую операцию?
— С чего вы это взяли? — Она даже приподняла очки, показала ему свое неподдельное удивление. Зрение у докторши было не такое уж и плохое, все дело в маленьких обильных морщинках. Отсюда и очки с тонированными стеклами.
— Не знаю. Может быть, мне просто сделали это лицо?
— А вы им так недовольны? — Она улыбнулась.
— Нет, отчего же.
— Еще бы! Красивое, правильное лицо. Я старше вас на двадцать лет, могу себе это позволить.
— Что позволить?
— Сказать, что вы очень красивый мужчина. На редкость красивый. Такие чистые, изящные линии, особенно носа, бровей… Думаете, кто-то мог захотеть скопировать это лицо? Из-за его редкой привлекательности?
— Нет, причина, возможно, была другая.
— Все ищете объяснение тому, что никак не можете вспомнить себя Иваном Александровичем Мукаевым? Жену, детей не можете вспомнить?
— И друзей тоже.
— Нет, милый вы мой. Забудьте вы про шпионские страсти. Вот ведь какая странность: все забыли, а сюжет какого-то американского боевика помните. Пластическая операция, замена одного человека на другого. У нас не Голливуд, и даже не Москва. Провинция, тихая, дремлющая провинция. Даже такой красивый, кому вы нужны, копировать вас?
— Не знаю.
— Разочарую я вас или нет, но скажу совершенно точно: вы с таким лицом родились. Если что-то делалось, то скрыть это полностью невозможно. Я исследовала ваш череп вдоль и поперек. Это ваше лицо, следователь Мукаев Иван Александрович. Ваше с самого рождения, с самого первого дня. Примите это и не мучайтесь.
— Значит, родился такой. Что ж, тогда будем искать другое объяснение.
— Все-таки будем?
— Я не могу так жить. С чувством, что мне навязывают все чужое. То я никогда не делал, так никогда не поступал. А я поступаю так, как помню. Не головой, телом. А может, уже и головой.
— Успокойтесь.
— Я спокоен. На работу иду. У меня было дело в жизни. Какое-то очень важное дело. А я иду сейчас на работу и не могу с полной уверенностью сказать, оно это или же не оно. До свидания.
— Всего хорошего. На осмотр как-нибудь зайдите.
— Спасибо, но я здоров.
…Он снова проходил мимо платной стоянки. Его машина была по-прежнему там, черный пятисотый «Мерседес». Да и куда денется без хозяина? И снова не мог удержаться и не подойти к своей машине. Замочек на дверце ножичком, что ли, вскрыть?
— Ты чего здесь крутишься, мужик? — здоровый детина в камуфляже надвигался горой.
— Следователь прокуратуры Мукаев, — достал документ и вдруг впервые почувствовал сладостную власть этих слов. Он имеет право задавать вопросы.
— Извините. Я в городе недавно. Вас, наверное, многие знают в лицо. Что-то хотели узнать?
— Давно она здесь стоит? — кивнул на красивую машину.
— А кто ее знает? Может, с месяц, может, и побольше. Прежний охранник на другую должность ушел.
— Где ж он теперь?
— В Москве. Говорят, переехал. Жена квартиру в наследство получила. Везет.
— Жаль. Я не про квартиру. Что, деньги кто-нибудь платит за эту машину?
— Деньги давно никто не платит, но будьте уверены: как только хозяин явится за своей крутой тачкой, я уж с него слуплю! Ох и слуплю!
— А выставить вон со стоянки? Раз не платят?
— Выставить?! Пятисотый «мерс»?!
— Да, понимаю. Скажите, если бы у меня были ключи…
— Вы — власть. Вдруг хозяина давно пристрелили? У этих крутых жизнь короткая, как песня. Но что хорошо — веселая.
— Частушка, что ли?
— Ха! Точно! Веселый вы. Так что, какие-нибудь проблемы с этой машиной?
— Пока нет. Пусть стоит. Но я еще зайду. С ключами.
— Как скажете. Вы — власть.
Он ушел, потому что, даже сев в свою машину, в красивый черный «Мерседес», все равно не знал бы, куда на нем ехать. Ну, сел, дальше-то что? Нет, рано.
21 
