75 
— Пойду.
— Куда?
— К соседу. У него собака вроде ощенилась. Как думаешь, с-следователь, кого взять: девочку, мальчика?
Странно тебя, однако, воспитывали, Славик. Лорка — сука, собачье дитя — девочка.
— Ты подумай как следует. Это ж такая ответственность!
— Вернется Лорка — убью, — мрачно бормочет Славик и идет к соседу. Он же кричит вслед:
— Я запомню! Насчет угрозы!
Но почему-то уверен, что Лора сюда не вернется. Идет по улице дальше. Сколько времени потеряно! Из-за заборов его внимательно и настороженно разглядывают жители Нахаловки: к кому? Что ж, честным путем такие особняки не построишь. Но доказать обратное…
Огромный особняк в конце улицы пуст. На участке беспорядок, дверь не заперта. Хотя желтую бумажную ленточку с нее сорвали. Сидорчук сюда, видимо, заходил, но не надолго. Подался в бега. В Москву, что ли, уехал? За деньгами? А нужны они теперь прокурору Цыпину? Нет, Сидорчук не знает, что есть такая фирма «АРА». И фамилию Алексея Петровича не знает тоже. Цыпин сказал. Надо бы съездить в Горетовку. Но сначала поговорить с матерью. Зоя вчера что-то щебетала: мол, нехорошо получается, как чужие. Чужие? Может быть, и чужие. Но адрес он запомнил на всякий случай.
Ближе к вечеру
Пока дошел до Нахаловки, пока обратно — дело к вечеру. Нет, не темнеет: не дождешься, настали самые длинные дни в году. И солнце по-прежнему печет. Но, во всяком случае, его рабочий день подошел к концу. Мать, Мукаева Инна Александровна, по мужу Нилина, работает в городской администрации. Должность небольшая, но зарплату не задерживают, выплачивают регулярно. А этим в городе немногие могут похвастаться.
Ее рабочий день тоже закончен. Посмотрел на часы: пока мать зайдет в магазин, пока доберется до дома, по дороге со знакомыми перекинется парой слов. Сам решил тоже пройтись по магазинам, потянуть время. Торт к чаю купил уже в последнем магазинчике, возле дома… матери? Как-то язык не поворачивался назвать ее мамой. Поднялся на четвертый этаж, надавил на кнопку звонка.
— Ты-ы?!
О господи! Ну сколько можно? А кого они все хотят увидеть, интересно? С матерью-то, во всяком случае, все просто и понятно: ждет мужа с работы. А пришел сын.
— Можно?
— Да, конечно. Заходи. — И тут же, словно торопясь: — Как Зоя? Как девочки?
— Все хорошо. Здоровы.
— Я рада.
Рада. А что ж ты нам всем как чужая?
— Мама… — Словно подавился этим словом. А слово-то какое! Самое первое, самое родное: «мама». Кашлянул: — Мама, у тебя время есть?
— Сейчас Коля придет с работы. — Посмотрела на часы. — Ужин надо готовить.
— Ничего. Я помогу.
— Ваня, ты же никогда не любил готовить, — напомнила она.
— А что? Что я любил?
Красивая женщина. Странно, что так поздно она нашла свое счастье. Никто не решался, что ли? Из-за той, давней истории? Но ведь она не виновата. Кого миновали ошибки молодости? Просто одним повезло больше, другим меньше. Одни чему-то научились на этих ошибках, другие нет. Инна Александровна, например, научилась ценить мужчину, домашний очаг, гвоздь, который есть кому забить в стену, утюг, который есть кому починить. Потому и хлопочет сейчас на кухне изо всех сил, хотя готовит плохо. Но — старается.
— Ты не жарь котлеты на маргарине, — советует он. — Масла подсолнечного налей.
— Ты думаешь, так будет лучше?
— Конечно. Так есть у тебя пять минут?
Мать обречено вздыхает. Она тоже яркая брюнетка, только загар у матери мягче, светлее, и губы полные, а не тонкие, как у него. Но все равно мать и сын очень похожи. Выглядит она очень молодо, заметил это еще в больнице. Следит за собой, очень следит. А готовить вот не умеет.
— Я сам порежу овощи в салат. Дай, пожалуйста, нож.
Берет со стола огурец. Мать дает нож, садится на табуретку. Они на кухне, скоро придет Коля.
— Твой муж, часом, не выпивает?
— С чего ты взял?
— Так. Ты не рада, что я зашел… мама?
— Отчего же? Рада. Но ты ведь уже взрослый мальчик…
— А у тебя своя жизнь. Понятно. Значит, я все-таки заставил тебя рассказать историю своего рождения?
— Господи, ты опять об этом!
— Ты же знаешь, что со мной случилось. — Он режет огурцы в салатницу: чик, чик, чик. Ножик острый. Может, ее муж и выпивает, но ножи в доме в порядке. — Я ничего так и не вспомнил. Помоги мне, мама.
— Да-да. Хорошо, — кивает она, потом спохватывается: — А котлеты-то! Котлеты!
75 
