Глава 8

Илларион Забродов впервые после ремонта спал у себя в квартире, а не в загородном домике-даче. Еще пахло лаком, краской, поэтому на ночь он оставил окно открытым. Но что такое холод для бывалого человека? Если понадобится, то бывший инструктор спецназа ГРУ Илларион Забродов мог бы спать и на снегу, закутавшись в плащ-палатку.

Он проснулся рано. Еще не взошло солнце, но в центре города всегда светло, хватает фонарей, чей блеск отливал сейчас на золоте книжных корешков. Больше половины книжных стеллажей еще зияли пустотой. Все привезенные вчера книжки заняли свои места на полках, но их еще предстояло раз десять переставить. Ведь Забродов сортировал книги не по алфавиту, а предпочитал всем известным человечеству свою собственную систему. Книги должны стоять так, чтобы самые нужные всегда оказывались под рукой.

Оставив службу, Илларион не хотел менять привычек. Физическую форму легко потерять, восстановить же сложно. А чтобы чувствовать себя бодрым и сильным, не так уж много и надо – поступиться одним-двумя часами, потраченными на физические упражнения. Даже довольно просторная квартира была мала для тех упражнений, к которым привык Забродов.

Если метать ножи в квартире еще можно, то в ней не постреляешь, не совершишь кросс на несколько километров, не поставишь настоящий турник.

Уж чем, а комплексами Илларион не страдал. Он мог заниматься физическими упражнениями на глазах у тысячи людей так же спокойно, как делал бы это в одиночестве. Спортивную одежду он не любил, предпочитая ей полевой камуфляж, кроссовкам – армейские ботинки. Он так сроднился с военной формой, что чувствовал себя в ней как нудист на пляже.

Ключи от квартиры легли в маленький кармашек на штанине, который прикрывал клапан с липучкой, и Забродов легко сбежал со своего последнего этажа. Вышел на улицу и легко побежал, не торопясь и в то же время быстро. Редкие утренние прохожие оборачивались, как мужчины, так и женщины. Мужчины с завистью, женщины с восхищением. В каждом движении Иллариона Забродова чувствовалась независимость. Он бежал так, как может бежать сильный дикий зверь по лесу, не обращая внимания на ту мелюзгу, которая попадается ему по пути.

Утро выдалось морозное, и оттаявший за вчерашний день снег превратился в ледяную корку, которую не повсюду дворники успели посыпать песком. Но Забродов не сбавлял скорости, когда оказывался на льду. Он умудрялся бежать по нему так же ровно, как и по сухому асфальту.

Пробежав квартала два, Илларион заметил машину, следовавшую за ним от самого дома. Он усмехнулся; этот автомобиль он знал, как знал и человека, сидевшего за рулем. Расстояние между ним и автомобилем медленно сокращалось.

Наконец боковое стекло опустилось, и полковник Мещеряков крикнул:

– Эй, Илларион, ты что! Бежишь, бежишь, а меня не видишь?!

– Привет, я делом занят.

– Садись, поговорим.

– Я бегу. Хочешь – пристраивайся.

Машина медленно ехала рядом.

– Да ты что, очумел, почему не останавливаешься?

– Хочешь – пристраивайся.

Злясь, Мещеряков ехал рядом. Машина ползла как черепаха, а Илларион бежал и бежал. Вести автомобиль медленно, куда труднее, чем быстро, а потому Мещеряков устал куда больше бывшего инструктора, когда Забродов свернул на аллейку небольшого скверика.

– Эй, погоди!

Забродов бежал, не останавливаясь. Чертыхаясь и матерясь. Мещеряков припарковал машину, закрыл дверцу и заспешил вслед за своим знакомым, который уже нарезал круг за кругом возле старого фонтана. Рядом с Забродовым Мещеряков смотрелся нелепо – в длинном плаще, в начищенных до блеска ботинках, в костюме и при строгом галстуке.

– Ты можешь остановиться?

– Нет. Пристраивайся, будем делать зарядку вместе. Приседания.

Прохожие поглядывали на странную пару. И хотя не таким, как все был Забродов в своем камуфляже, но странно для них смотрелся почему-то полковник Мещеряков, мерно расхаживающий рядом с приседающим на одной ноге Илларионом.

– У тебя крыша поехала.

  53