Последние отзывы

  39  

Назавтра с утра я заставила показать оставшиеся фотографии, от которых у бедной Саши уже скулы сводило, как от лимона натощак. Только после этого я отправилась на, кухню готовить завтрак» шепнув ей: «Теперь вы видите, что перед вами гений художественной фотографии?» Ушла готовить завтрак, зная, что эти мои слова будут немедленно переданы Вите. Так оно и случилось. Витя вышел ко мне на кухню и говорит: «Чего это ты перед чужой женщиной моими фотографиями так расхвасталась? Вроде ты раньше мне рекламы не делала». А я ему невинно этак: «Так зачем бы я стала говорить об этом с людьми далекими от искусства? А она художница, должна же она понимать, что перед ней». Витя мой расцвел от удовольствия.

За завтраком выяснилось, что Саша еще не нашла постоянную комнату в Ленинграде. Туг я и заявляю: «А у нас еще недели две детская будет свободна, мама никак не хочет с внуком расставаться. Поживите у нас, Сашенька!» Бедняга растерялась» но довольна: комнату снять в Ленинграде ох как непросто! А Витя принахмурился, ему это не очень по вкусу: не из тех он людей, кто в своем доме способен на какие-то шашни. Но пришлось и ему согласиться.

И вот тут началась для меня веселенькая жизнь! Ухаживаю я за соперницей, как за лучшей подружкой. Витя уже ревновать начинает, что к нему я меньше внимания проявляю. А к ней холодеет не по дням, а по часам. Девка она молодая, красивая, сказать нечего. Но чужой человек в доме — это все же чужой человек, со своими привычками, которые далеко не всегда совпадают с хозяйскими. Оставит она туфли посреди прихожей, чулки в ванной бросит — я ничего не убираю, а Витю это раздражает донельзя: «Сказала бы ты ей, что нечего свои тряпки по всему дому раскидывать!» А я успокаиваю: «Потерпи, Витюша, она же гостья». И вижу, что он уже действительно начинает ее только терпеть. А за одну вещь мне до сих пор стыдно. Саша из Свердловска приехала, а ведь у них там голодуха страшная. Мясо и масло, рассказывала она, по карточкам выдают. Как-то, когда мы с ней вдвоем без Вити обедали, я смотрю, она украдкой чайной ложкой масло из масленки ест. А я ей подвинула масленку и говорю: «Ешьте на здоровье, Сашенька! Какая милая экстравагантность, приятно смотреть — как ребенок лакомитесь». И с того дня аккуратненько ставлю масленку перед ее прибором и ложечку рядом кладу. Она и клюет, бедная птаха, и еще ложку облизывает. А Витю моего от этой «милой экстравагантности», вижу, с души воротит.

Ну, кончился их роман тем, что однажды Витя мне говорит: «Как хочешь, Наташка, а я больше не могу. Кто-то из нас должен уйти, либо она, либо я». Что и требовалось доказать! К этому долгожданному дню я уже давно приискала через знакомых комнату для Саши на другом конце города, чтобы в случае чего по времени определить, ездит он к ней или нет. Переехала от нас Саша, и у нас с мужем начался новый медовый месяц. Каждый день я только и слышала: «Как хорошо в доме без гостей!»

Вот так, мои милые, пришлось и мне побыть стервой. И, как, видите, получилось.

Наташа закончила свой рассказ и несколько смущенно оглядела женщин: не осуждает ли ее кто-нибудь? Но все решили, что так этой Сашеньке и надо — а не гоняйся за чужими мужьями! А номенклатурщица, усмехнувшись, негромко сказала:

— А знаете, Наташа, вам повезло. Могло все кончиться совсем иначе, если бы эта девочка была чуть поумнее. Но в одном с вами совершенно согласна: дома бабе и стены помогают. Расскажу и я вам нечто подобное из собственного опыта.

История четвертая,

рассказанная номенклатурщицей Валентиной и продолжающая начатую Наташей тему о том, как легко расправиться с соперницей в своем доме

Была у меня подружка Тамарочка. Работала она машинисткой в одном ленинградском журнале и сама стишки пописывала. Настоящая питерская интеллектуалочка, вся из себя изящная, разными литературными именами напичканная с детства и прехорошенькая. Худенькая и бледненькая, но это ей шло. Почему-то мы с ней подружились, хоть и очень разные были. Жила она с родителями, те ее в строгости воспитывали, но Тамарочка была вполне современная девушка: если в кого влюблялась, то тут же и жить с ним начинала, без долгих размышлений на этот счет. Нет, грязи за ней не водилось, но взгляды были свободные. Замуж она не торопилась, ее больше увлекала романтика встреч, увлечений, а потом страданий и разрывов. Тем и жила. И вот как-то влюбилась она в очередной раз, но, похоже, серьезнее, чем обычно. Стала поговаривать о доме, о семье. Ну, думаю, девка за ум берется, давно пора. Я ей только хорошего желала, но она мало меня слушала. В душе она меня считала мещанкой, я это видела. А еще она думала, что как женщина я рядом с ней — нуль на толстых ножках, куда мне до нее! Это ее устраивало: она считала, что я своей «заземленностью», как она выражалась, не стесняясь, оттеняю ее тонкую одухотворенность. На этом вот она и погорела, голубушка.

  39