15 
Банда не был уверен, что доходчиво объяснил Коле причины той смутной тоски, которая грызла в последние дни его сердце, но лучше высказаться он не сумел. Но Самойленко, видимо, понял его. Коля сидел теперь притихший, задумчивый и, когда Банда замолчал, подытожил:
— Не хочется волку попадать в пасть волкам же.
— Да, не хочется.
— А ты и не попадешь; Не грусти, — вдруг оживился Самойленко. — Тебе просто повезло, что я приехал. Я подниму хороших людей, на уши поставлю кого следует…
— Ты ничего не сумеешь.
— Слушай, — не на шутку рассердился журналист. — За кого ты меня держишь, в натуре? А ну пошли в дом к телефону, сейчас позвоним ребятам в пресс-службу МВД, в КГБ… Да не в одесские управления, а в Киев. Я телефоны знаю, ребята там знакомые. Сейчас придумаем что-нибудь.
— Сиди, Коля.
— Я тебя не понимаю…
— Вон там, — Банда неопределенно махнул рукой куда-то за забор, — метрах в пятидесяти от дома притаился «рафик», в котором стоит отличная прослушивающая аппаратура. Каждое наше слово они уже услышали, оценили и сделали соответствующие выводы. Иди, сними трубку — я больше чем уверен, что она будет молчать. И вообще могу тебя поздравить — в загоне с красными флажками теперь уже не один волк. Тебя они отсюда тоже не выпустят, понимаешь?
— Ты хочешь сказать… — растерялся Самойленко, удивленно глядя на Банду.
— Ты стал такой же персоной нон грата для ФСБ, как и я. Отстреливать будут нас обоих.
— Ну ты сказанул!
— Не веришь? Ха! Они просто слишком далеко зашли, Колян. У них нет теперь другого выхода. Правильно я говорю, а, товарищ майор или полковник — не знаю? — крикнул Банда в темноту, страшно и странно улыбаясь. И сам подтвердил:
— Правильно. Совершенно правильно.
Куда вдруг разом подевалась кипучая энергия Самойленко, бившая, казалось, через край еще четверть часа назад! Журналист сидел сейчас с Бандой грустный и притихший, о чем-то сосредоточенно думая и иногда утвердительно кивая головой в ответ на собственные мысли. Сашка тоже молчал, докуривая очередную сигарету.
Наконец Николай встрепенулся, как будто сбрасывая с плеч тяжелый груз, и потянулся к бутылке, снова разливая водку в стаканы.
— Э, да ты снова не выпил! Брось, Банда, хрен с ними. Давай вмажем по единой, а там — будь что будет!
— Не-ет, так просто я им не дамся… Но по единой, как ты сказал, можно, — и Банда решительно опрокинул в себя полстакана водки, даже не поморщившись.
— Вот так-то, — радостно подхватил Самойленко, тут же с энтузиазмом поддержав Сашку. — Этак нам веселее ночь коротать будет. Правда, старлей?
— Слушай, а чего ты к Олегу-то приехал? Просто так или по делу какому? — вдруг вспомнив о неожиданном появлении Самойленко, спросил Банда.
— Вообще-то по делу. Мне его помощь нужна была. У нас в Одессе крутые дела творятся, и мне нужен был человек вроде Олежки — свой, надежный, который и спину мне, если что, прикрыть сможет. Да, видать, не судьба…
— Так, а что за дело-то, если не секрет?
— От тебя секретов нет. А вот они, — Коля махнул в ту сторону, где Банда засек автомобиль прослушивания, — услышат… А впрочем, пусть слушают, раз так. Мне-то этим делом заниматься уже не придется, видно.
— Ну так наливай еще, а то и впрямь тоскливо как-то, да рассказывай — все равно всю ночь сидеть, так хоть компанию мне составишь, — Банда протянул пустой стакан, и Коля живо исполнил его просьбу.
Они выпили. Самойленко уселся поудобнее и, снова «развязав» — как тут удержаться, если столько тяжелых и невероятных известий сразу валится на голову, — попросил у Банды сигарету и начал рассказывать:
— Это мог бы быть «материал века». Может быть, не уступил бы по сенсационности и рассказу об этих деятелях, — он кивнул в сторону улицы. — Короче, у нас в Одессе есть одна больница, при ней роддом, и там вдруг стали происходить странные вещи — резко возросла детская смертность. Во время родов. Представь, оклемается мать от наркоза…
— Слушай, а рожают разве под наркозом? — Банда был не очень-то сведущ в этом деле, но представлял себе роды несколько иначе.
— Нет, без наркоза. Но если кесарево сечение делают…
— А-а, тогда понятно.
— Короче, оклемается роженица, а ей — очень сожалеем, но ваш ребенок родился мертвым. Ну и следуют всякие разные объяснения… Дескать, и показать нельзя — плод, мол, выглядит так, что вам лучше его не видеть. Словом, родители в конце концов успокаиваются, смиряются и даже не пытаются похоронить своего несчастного ребенка. Мертвый и мертвый, что поделаешь. Там готовы и документы оформить так, что в итоге женщина выходит из роддома как бы после аборта.
15 
