22 
— Ребята, только никому пока ни единого слова. Я надеюсь, вы все прекрасно понимаете.
— Конечно, — они согласно закивали.
— Слушайте, парни, хорош — о делах будем говорить в Москве, и подробно, а сейчас давайте лучше… — начал было Котляров.
— А на чем мы поедем? — перебил его Банда.
— На «Волге», со мной.
— Честно говоря, я бы предпочел свою машину.
— А что, есть?
— Есть. Друга, Олега… — Банда споткнулся, упомянув имя погибшего товарища. — Его «Опель». Я думаю, Галина Пилиповна не обидится, если я им воспользуюсь. А мне все ж спокойнее будет.
— Не вижу проблемы. Хочешь — поезжай на «Опеле». Только до границы с Россией я бы посоветовал держаться в нашей колонне, чтобы было проще выехать. А то местный КГБ о вас уже немало наслышан, могут быть осложнения.
— Конечно.
— Мужики, если честно, у меня сегодня отличное настроение и совсем не хочется спать, — как-то задорно сказал Котляров. — В гостинице у меня есть бутылочка коньячка. Раздавим, а?
— Обижаешь, начальник! — Самойленко скорчил потешную рожу. — Что, у нас своей горилки не найдется, чтоб к твоей гостинице топать? Сейчас сбегаю к холодильнику и принесу. Запотевшую! — и он исчез в доме.
…Гулянье в саду продолжалось до утра, и Галина Пилиповна, встав утром подоить корову, была крайне удивлена, обнаружив распахнутую калитку… двоих друзей покойного Одежки, спавших вповалку рядом с каким-то незнакомым мужчиной прямо на подсыхающей свежескошенной траве в саду под яблоней. Укрыв их старенькими покрывалами, она ушла в клуню, изумленно покачивая головой…
* * *
— Банда, ну ты и поросенок все же! — выговаривала утром Алина, обливая голого по пояс Сашку прямо из ведра. — Напился сам и Колю напоил. И еще какого-то типа к себе затащили! Кто это такой? Где вы его только откопали среди ночи?
Она кивнула на Котлярова, уже проснувшегося и осторожно поворачивающего голову, жутко трещавшую после ночных возлияний.
— Этот? Пока секрет, Алинушка! — весело фыркал Банда, разбрызгивая вокруг себя фонтаны воды.
— Осторожнее, меня всю обольешь! — воскликнула девушка, отскакивая в сторону. — И почему калитка была открыта? Мне Галина Пилиповна как рассказала, я чуть не умерла от ужаса. Тебе что, жить надоело? Пришли бы эти сволочи и пристрелили тебя, пока спишь. Ну что это за несерьезность такая, Банда? Ну почему я, женщина, должна тебя учить элементарной осторожности…
— Алинушка, тихо! Не рычи, — лишь смеялся в ответ Банда, энергично растираясь полотенцем. — Ночью произошло эпохальное событие — пророк Исайя спустился на землю и провозгласил судный день. Все, теперь каждому воздается за грехи его! Отвечай же, несчастная, как на духу, любишь ли ты меня? — громогласно возопил Банда, театрально-грозно глядя на свою невесту.
— Сашка, перестань поясничать! — Алина не знала, сердиться ей или смеяться. — Не знаешь будто, что я люблю тебя больше всех на свете!
Она прижалась к его обнаженной холодной после мытья груди и притихла, чувствуя себя рядом с этим сильным парнем совсем маленькой девочкой, надежно укрытой за его широкими плечами от всех бурь и тревог.
— Мне страшно, Саша, — прошептала она.
— Спокойствие, — бодро воскликнул Банда, сжав ее плечи. — Лучше неси бинт и смени мне повязку, а потом я расскажу тебе один страшный-страшный секрет. Но только — никому, идет, Алина Владимировна? Тебе доверять можно?
— Ох, какой же ты пустомеля! — не выдержав, в сердцах воскликнула девушка, убегая в дом…
— Ребята, быстрее собирайтесь. Осталось всего полчаса, — подал голос Степан Петрович, когда перевязка была закончена.
— Степан Петрович, умоляю, ни звука! — вдруг возопил Банда. — Это мой сюрприз!
Он схватил Алину за руку и потащил в дом, к телефону.
— Давай, звони скорее родителям.
— Банда, ты мне скажешь, в чем дело, или так и будешь голову морочить?
— Набирай скорее номер, у нас времени совсем не остается.
Алина набрала номер и, услышав в трубке голос матери, произнесла:
— Мама, привет! Как вы там?
— Скажи им, что сегодня ночью ты будешь дома, — прошептал Банда, стоявший рядом на ухо девушке.
Алина от удивления чуть не выронила трубку из рук:
— Что?!
— О, женщины! — театрально воздел Банда руки к потолку. — Ну ничего не могут сделать как следует. А ну, давай сюда! — он забрал трубку у обомлевшей Алины и весело закричал:
22 
