24 
Он уселся в шаге от Шубина, свесив с обрыва ноги в прочных, давно нуждавшихся в чистке башмаках со стоптанными каблуками, щелкнул крышкой старенького жестяного портсигара с выдавленным изображением Минина и Пожарского, неторопливо продул “беломорину” и закурил, выпустив густое облако вонючего дыма.
Пал Палыч был, по его собственным словам, вечным должником Шубина. В этом Андрей Валентинович с ним целиком и полностью соглашался: если бы не он, Палыч сейчас тянул бы длинный срок – такой длинный, что, выйдя на волю, был бы уже ни на что не годен.
Он был уже далеко не молод и после того достопамятного процесса, на котором Шубин с блеском развалил бездарно выстроенное обвинение и ткнул мордой в дерьмо уже успевшую провертеть новые дырочки в погонах следственную бригаду, ушел, как он выразился, “на пенсию”, а говоря попросту, завязал. Завязать ему пришлось бы так или иначе, поскольку для своей основной специальности Палыч был уже староват, а на что-то большее у него просто не хватало ума. Всю жизнь он проработал “быком” – бойцом, боевиком, киллером – и до сих пор стрелял без промаха и мог ударом кулака свалить с ног самого настоящего быка. Когда Шубин выдернул его из-за решетки, Палыч наконец осознал, что в его возрасте заниматься мокрыми делами уже не только опасно, но и неприлично, и тихо зажил на свои немалые сбережения. С Шубиным он расплатился сполна и даже с лихвой, но считал, что этого мало, и, когда тот позвонил ему и сказал, что нуждается в помощи и охране, взялся за дело немедленно и с присущим ему профессионализмом. Именно Палыч отыскал и снял на неизвестных Шубину условиях этот дом в забытой Богом деревушке, именно он раздобыл где-то неприметную белую “Ниву” с местными номерами. Без Палыча Шубин был как без рук, но это вовсе не делало старого мокрушника более приятным собеседником и компаньоном.
После случая с лосем прошла почти неделя, в течение которой настроение Андрея Валентиновича медленно портилось. Палыч раздражал его все сильнее, вокруг ничего не происходило, и это “великое сидение” среди красот природы стало казаться Шубину пустой тратой времени. Он отлично знал, что это совсем не так, но не мог отделаться от ощущения, что добровольно посадил себя в тюрьму. Его кипучий темперамент, так часто помогавший ему выигрывать дела в суде, требовал действия, и он метался, как тигр в клетке. Палыч как-то раз посоветовал ему вскопать огород, и Андрей Валентинович впервые в своей сознательной жизни покрыл человека трехэтажным матом, причем вышло это как-то само собой, так что он даже перепугался: похоже было на то, что процесс деградации не только начался, но и успел зайти достаточно далеко…
В конце концов он понял, что ему необходимо развеяться. Придумав себе какое-то несуществующее дело, Андрей Валентинович с некоторым трудом избавился от отеческой опеки Палыча, завел старенькую “Ниву” и отправился в Москву. Он отлично понимал, что рискует, но надеялся, что все пройдет гладко: в конце концов, вероятность того, что его с первого раза засекут в многомиллионном городе, была ничтожно мала. Кроме того, Граф ведь мог и не догадаться, что Шубин имеет какое-то отношение к его исчезнувшим деньгам.
"Ну-ну, – с привычной самоиронией подумал Шубин, втискиваясь в узкое пространство между спинкой водительского сиденья и рулевым колесом “Нивы”. – Тешить себя иллюзиями, конечно, приятно, но это прямая дорога на тот свет. Граф ведь тоже не вчера родился, так что надо быть поосторожнее. Главное, домой носа не показывать. Ни домой, ни в контору, ни в клуб – никуда, где я часто бываю. Там меня наверняка караулят”.
Прогулка вышла просто чудесная, а ощущение опасности придало ей неожиданную пикантность. Шубин почувствовал себя помолодевшим на десять лет, сбросившим десять килограммов и готовым на безрассудства.
Он приобрел новый комплект одежды, посетил сауну, кабинет массажиста и парикмахерскую, после чего, еще больше помолодев, со вкусом отобедал в дорогом ресторане. Именно там, под сенью разлапистых низкорослых пальм, слушая плеск искусственного водопада и с удовольствием жуя то, что никогда не было закатано в консервную банку, адвокат Андрей Валентинович Шубин познакомился с Таней.
* * *
У нее была хрупкая, немного угловатая фигура подростка, роскошные волосы, темными волнами падавшие до середины спины, неожиданно высокая, округлая грудь и мягкое овальное лицо с огромными темно-карими глазами, чуть вздернутым носиком и пухлыми полудетскими губами. Она была довольно высокой, но не казалась дылдой, как некоторые фотомодели и манекенщицы, которые хороши только на экране да на обложках журналов мод, и обувь носила не больше тридцать шестого размера – номера на четыре меньше того, чего можно было ожидать при ее росте. Двигалась она с непринужденной грацией красивого животного, а большущие глаза при этом смотрели умно и пытливо.
24 
