очень нудно 
84 
– Спокойно, – донеслось из темноты, – свои. Самойлов вгляделся в подошедшего человека и с трудом рассмотрел длинное костистое лицо, скрытое широкими полями мягкой фетровой шляпы, и просторный кожаный плащ, который тускло поблескивал в темноте, как срез спрессованной в брикет черной икры.
– А, – с ноткой разочарования сказал Аркадий Игнатьевич, – это ты. Ты что тут делаешь – шпионишь?
– Опять нажрался, – констатировал обладатель костистой физиономии и фетровой шляпы. – Меня Понтиак прислал. Ты же сам просил присмотреть за этой твоей шлюхой.
– Ага… Только она тебе никакая не шлюха. Знай свое место, дружок!
– Мне она никто, – согласился присланный Понтиаком человек. – А тебе – шлюха. Поэтому я так и говорю: твоя шлюха. А я тебе не дружок. Дружок – это собачья кличка. А человек – не собака, пока это не доказано в суде. По всем понятиям так, гражданин писатель.
– Ну, понеслось! – с отвращением произнес Самойлов. – Не хватало мне еще с тобой посреди ночи разбираться. Помоги вот лучше этого коня на четвертый этаж втащить.
Бандит в кожаном плаще нагнулся и через плечо Самойлова заглянул в салон.
– То-то же я смотрю, – сказал он, – что ты ни мычишь, ни телишься. Да, проблема… Кто это у тебя там?
– Хрен в пальто! – огрызнулся Самойлов. – Боец твой, которого ты мне нахваливал, вот кто. Тоже мне, боец: засосал пол-литра и вырубился.
– Это ни о чем не говорит. Железо тоже устает. Только оно, когда устанет, обязательно ломается, а этот проспится и будет как новенький. Будить пробовал?
– Пробовал. Отстань, говорит, сволочь, а то как наверну…
– И ты отстал. – Человек Понтиака понимающе кивнул головой. – А говоришь, плохой боец. Сам-то дотронуться до него боишься. Ладно, чего долго базарить. Весь дом перебудим, а народ здесь, сам знаешь, нервный. Не хватало еще с ментовкой разбираться. Берем его – и вперед! Ключ от квартиры есть?
Самойлов недовольно фыркнул в ответ на предположение, что у него может не быть ключа от квартиры, в которой живет его содержанка, обошел машину спереди и рывком распахнул дверцу.
Кряхтя и отпуская крепкие словечки, они вдвоем выволокли тяжеленного Филатова из машины. Костлявый тип в широкополой шляпе захлопнул дверцу, небрежно поддав ее коленом.
– Поаккуратнее, – недовольно проворчал Самойлов.
Костлявый промолчал, полностью сосредоточившись на том, чтобы удерживать в вертикальном положении бесчувственное тело завербованного Самойловым бойца. Голова Филатова безжизненно болталась из стороны в сторону, ноги волочились по асфальту, как два набитых песком мешка. С огромным трудом преодолев несчастные пять метров, они остановились перед парадной дверью, и задыхающийся Самойлов дрожащим от напряжения пальцем настучал код на панели домофона, дважды перепутав при этом цифры.
Наконец дверь распахнулась, и они втащили Филатова в подъезд, разбудив своим пыхтением и громким шарканьем гулкое эхо, которое шарахалось из стороны в сторону, отскакивая от стен и по спирали поднимаясь вверх по лестничной клетке.
Кабина лифта к их немалому облегчению оказалась на первом этаже. Они затолкали Филатова в лифт, с огромным трудом пресекая его поползновения разлечься на полу, и костлявый, шляпа которого нелепо сбилась на одну сторону, локтем нажал на кнопку четвертого этажа.
– Черт, – сказал он, – ну и работенка. Зато Понтиак будет доволен. Если удастся подписать этого быка на дело, у нашего Понтюши одной головной болью станет меньше. А нам это с тобой, господин литератор, зачтется.
– Зачтется, зачтется, – пропыхтел Самойлов. – Только я не пойму, что это ты ко мне в напарники лезешь? Тоже мне, коллега выискался! Я с такими, как ты, сроду на одной доске не стоял, заруби это на своем длинном носу!
– Сроду, может, и не стоял, зато теперь стоишь, – резонно заметил костлявый. – Да ты не пыжься так, а то ненароком в штаны навалишь. Знаешь, как один такой сам себя обманул? Не знаешь? Так я тебе скажу. Хотел человек воздух посильнее испортить, да не рассчитал маленько и обгадился при всем честном народе. Так что успокойся, Вальтер Скотт. Ты мне нужен ровно столько же, сколько я тебе. Я таких, как ты, в детстве по стенкам размазывал. Эх, вернуть бы те времена!
– Размечтался, – проворчал Самойлов.
– Вот то-то и оно. Работа есть работа, а кто кому нравится – дело десятое. Мне с тобой, в конце концов, детей не крестить.
– Боже упаси! – сказал Самойлов.
84 
