2 
– Я тоже.
Затем женщины разделят деньги. Сергей Владимирович всегда платил за услуги щедро, оставляя чаевых столько же, сколько причиталось и за работу.
Серебров шел по Тверской, немного щурясь от яркого солнца. Темные очки не доставал, они лежали во внутреннем кармане дорогого пиджака. То, что пиджак дорогой, от Кардена, в глаза бросалось не сразу, но било в подсознание, надолго застревая в нем, вызывая подспудное уважение к обладателю этой вещи.
Такими же были и стильные часы, которые никак нельзя было назвать «котлами».
Одет Сергей Серебров был с иголочки. Во всем чувствовались вкус и мера. Носить одежду мужчина умел, будто сразу родился в белой рубашке с золотыми запонками, в стильном пиджаке не в тон брюкам и в элегантных мягких туфлях. Он передвигался легко, перемещался в пространстве, летел, никого не задевая, оставляя после себя лишь терпкий аромат дорогого одеколона и ощущение силы – свежей, нерастраченной. Он был похож на птицу, словившую широко раскинутыми крыльями восходящий поток воздуха и замершую в пронзительной синеве на недоступной другим высоте.
Уже издалека завидев Сереброва, прохожие уступали дорогу. Он широкой спиной ощущал восхищенные взгляды женщин и завистливые – мужчин. Он изредка ловил свое отражение в витринах дорогих магазинов, словно сравнивал себя с разодетыми в пух и прах манекенами. Он был лучше, бесспорно лучше, он был живым, полным грации и обаяния.
Серебров приостановился, совсем небоязливо передернул плечами, затем медленно повернул голову и посмотрел на дорогу. В крайнем правом ряду уже притормаживала, медленно подруливая к тротуару, черная «Ауди» с тонированными стеклами. Машина для столицы не очень и приметная, не бросающаяся в глаза ни дороговизной, ни дешевизной. Единственной отличительной чертой был скромный пропуск, укрепленный в нижнем углу лобового стекла. Таким документом обладали немногие счастливчики: езжай куда хочешь, паркуйся где понравится, и никакой сотрудник дорожной инспекции тебе не указ. Если водитель подобного автомобиля даже и нарушит правило, инспектор постарается не заметить этого. Кому хочется связываться с «сильными мира сего», себе же будет дороже!
Когда черная «Ауди» поравнялась с Серебровым, дважды негромко пискнул клаксон. Так попискивает электронный будильник, уважающий своего владельца. Мужчина, бросив два коротких взгляда, один себе за спину, другой вперед, легко вскочил на заднее сиденье. Дверца закрылась бесшумно, так закрывается дорогой холодильник – мягкий, всасывающий звук, похожий на хлопок влажных детских ладоней, – шпок, и все. И человек оказался отрезанным от внешнего мира, а дверца словно приросла к кузову.
Когда Серебров оказался в машине, автомобиль сорвался с места и мгновенно оказался в третьем ряду, первым перед светофором. В салоне, на заднем сиденье, сидел мужчина в сером костюме и белой рубашке, с суховатым и неприветливым лицом. Так, если верить гравюрам, выглядели иезуиты, но никак не рядовые монахи, а те, кто ведал тайнами – отцы ордена.
Мужчина протянул сухую узкую холеную ладонь и как можно более приветливо улыбнулся. Его серые глаза при этом оставались абсолютно бесстрастными.
– Ну, привет! – сказал мужчина, высвобождая ладонь и придирчиво осматривая ее, словно Серебров мог ее повредить.
– Привет от старых штиблет, – широко улыбнувшись, ответил гость. Он закинул ногу за ногу, благо, салон был большой, удобный и располагал к отдыху. – Хорошо у тебя тут, только люстры хрустальной не хватает!
– Не люблю яркого света, – не сразу сообразил, что ответить, хозяин машины.
– Надо бы повесить. Едешь… На дороге выбоина, подвески звенят, убаюкивают, в сон клонит.
– Ты не дури голову, – сказал мужчина, – и не рассказывай мне басни, а говори конкретно.
– Что говорить, – хлопнул по колену ладонью Серебров, – ты скажи, что именно хочешь услышать?
Мужчина занервничал. Еще года два тому назад его лицо можно было часто видеть на экране телевизора. Он находился в ближнем кругу к президенту государства. Теперь же на экранах телевизора он не появлялся, исчез, словно его там и не было. Ушел тихо, без скандала, не написав о президенте ничего плохого – никаких мемуаров, никаких разоблачительных статей, не дал ни одного интервью. Но, как понимал Серебров, его знакомый ушел от президента недалеко, на каких-то пару шагов, лишь бы исчезнуть из рамки телевизионного кадра, а незримо он там присутствует. И те, кто знал Геннадия Павловича в свое время, прекрасно чувствовали его руку во многих делах, которые вершила кремлевская администрация, да и сам президент.
2 
