26 
— Ваше благородие Защитник…
— Да Слава я, просто Слава! — в который раз уточнил Вячеслав.
— Слава, это очень интересно, надо попробовать. Ведь даже в Спасске часто дуют сильные ветры, а на Медвежьей горе они всегда, и можно будет поднимать наблюдателей, которые увидят сигналы солнечного телеграфа или сигнальные дымы прямо с побережья. А может, получится оснастить твоими змеями и боты, чтобы агры не могли внезапно подойти к нашим кораблям. Поможешь мне построить несколько маленьких змеев для изучения?
— Обязательно, — заверил Малой, но тут снова объявился отец Авраамий с напоминанием про послов, и старшина пошел за ним в монастырь, мысленно желая тем послам подавиться своими подарками. Сейчас бы сели с Ольгой змея клеить, а тут изволь беседовать с этими москвичами. Тьфу. То есть тяжела ты, доля Защитника!
Послов оказалось всего двое, и представляли они не тамошнего князя и даже не архиерея Московского, а, как они сказали, купеческое сословие Райской долины. Это сразу заинтересовало старшину, потому как получалось, что делегаты прибыли сюда сами, а не были посланы начальством. А, значит, у них имеется какой-то свой интерес, от начальственного отличный. Так что он с подобающей вежливостью принял подарки — в основном тряпки, которые ему были совершенно ни к чему, здоровенное мягкое полотенце и что-то вроде халата. И небольшой бочонок меда, чему Вячеслав искренне обрадовался, да плюс восковые свечи. После чего инок принес местного пива, и Малой, налив себе и предложив сделать то же самое послам, приготовился слушать.
Первые десять минут гости исходили комплиментами в адрес Малого — мол, он и такой, этакий, и агров в Загорье победил играючи да богатые трофеи взял, так что ждет теперь жителей гор одно сплошное процветание. Потом начался плач. Типа мы там, в Райской долине, перебиваемся с хлеба на воду, торговлишка внутри долины совсем никакая, а с остальной землей русичей им, купцам, не дают торговать…
Тут оратор осторожно огляделся и, не увидев рядом никого, закончил:
— Ну совсем не дают торговать жадные попы! И с римлянами тоже. От них, чернорясых, что, убудет, если честный купец что-то продаст римлянам или купит у них?
— Дядь, ты уточни, чьи попы тебе жить-то мешают, — предложил Малой.
— Да здешние, знамо дело, спасские, из Феофановского монастыря. При прежнем-то епископе, Акакии, еще ничего было, а Феодосий совсем зажал торговлю и жизни не дает честному купцу.
— Вот прямо так и не дает? — поинтересовался старшина, потому как уже успел ознакомиться с положением дел относительно московской торговли.
Купцы вынуждены были признать, что не совсем прямо. То есть торговать-то можно, только при этом придется платить налог спасскому князю, церковную десятину и еще таможенный сбор, а это одна двенадцатая часть. Да разве при таких поборах можно не разориться? Тем более что нашему, московскому князю, тоже дать надо, да и архиерею его десятину, хоть она выходит и поменьше вашей.
Очень интересно, подумал старшина, как это десятая часть от одной и той же суммы в Москве оказывается меньше, чем в Спасске? И, сделав пометку в памяти уточнить про такой феномен, продолжал слушать оратора, потихоньку от жалоб дошедшего уже и до предложений. Типа они готовы сами, своими силами и за свой счет оборудовать причалами все равно пустующую Лазоревую бухту, от этого Спасску никакого убытка не будет. И дорогу от долины к ней проложить, а она в тех краях и не москвичам пригодится. В общем, ежели его благородие Защитник замолвит за них словечко, то уж они, купцы московские, отблагодарят от всей души.
— Интересно, — с приличествующей ситуации важностью сказал старшина, — я подумаю, с налета такие дела не делаются. Завтра ближе к вечеру еще раз поговорим, а пока приятного вам аппетита, на сегодня заседание объявляю закрытым.
С этими словами Малой встал и отправился в настоятельские покои, чтобы узнать мнение отцов Феодосия с Авраамием об этом деле.
— Так и знал, — скривился отец Абрам, — все им не нравится, что новый епископ наконец-то порядок в торговле навел. Ишь, чего захотели — они будут себе мошну набивать, а мы смотреть? В Лазоревой же бухте наши охотники морского зверя промышляют, потому там и не строится ничего.
— Но все-таки, — решил до конца разобраться в вопросе старшина, — чем они торгуют с римлянами?
— Продают стекло, — пояснил монах, — оно у них хоть и дороже нашего, но лучше, такого песка, как под Москвой, у нас нет. Причем и цветное тоже, наши стекольщики вообще этим баловством не занимаются. А покупают всего понемногу — лес, липкий сок какого-то дерева, выделанные кожи. Напрямую нам от их торговли ни прибыли, ни убытка, только налог, да и то небольшой. Но почему это, прости Господи, наши должны платить и сбор, и десятину, а эти — нет? Это их дело, чего они там своему самозваному князю потом платят.
26 
