38 
– Здорово.
– Простите? – М.А. притормаживает у светофора и смотрит на меня. – Не понял.
– Здорово, – повторяю я. – «Ни слова о работе» у нас с вами означает «ни слова вообще».
Он начинает смеяться. Я с недоумением смотрю на него. Красный свет сменяется зеленым, он давит на газ, и мы трогаемся. Он продолжает смеяться. Да что там – хохотать. Теперь уже я говорю несколько обиженным тоном:
– Простите? Я сморозила какую-то глупость?
Нет-нет, – сквозь затихающий смех произносит М.А., – но, честное слово, всерьез собирался не говорить о работе, а когда стал перебирать в голове, с чего бы начать разговор, не мог найти там ни одной мысли не о работе.
– Совсем? – недоверчиво спрашиваю я.
– Абсолютно.
– Может, тогда о театре, в который мы едем?
– Но я про него ничего не знаю, – пожимает плечами М.А. – Вернее, нет, знаю, что скоро мы туда приедем. Но мы же не будем об этом разговаривать?
– Нет, – подтверждаю я, снимаю очки, достаю платок и протираю запотевшие стекла.
– Тогда, может, сами предложите тему?
Предложила бы, если бы у самой хоть одна подходящая идея завалялась в голове. Я водружаю опостылевшие мне очки на нос и издаю тяжелый вздох:
– Не могу придумать.
Он опять начинает смеяться. Я не могу удержаться и присоединяюсь к нему.
– Вот мы и прибыли, – сообщает он через три минуты .
«Какой-то детский сад», – думаю я, выходя из машины. В последний раз я не могла найти тему для разговора с мужчиной в десятом классе. Мужчиной был белобрысый Сережка из параллельного класса. Его, чтобы разговорить, нужно было раскачивать час, не меньше. Я всегда набрасывала «тезисы» для наших бесед перед встречами. Благодаря им наша дружба просуществовала полгода. Через полгода Сережка превратился в отъявленного болтуна и перестал меня интересовать.
Мы вошли в фойе и сдали свои плащи в гардероб. Я подошла к зеркалу, причесалась и окинула себя внимательным взглядом. Ужасное освещение! Выгляжу на все сорок… пять, лицо какое-то бледное, глаза накрашены отвратительно, а волосы… – нужно будет выкинуть эту краску! Что за идиотское изобретение эти зеркала! Всего мгновение назад у меня было настроение если не превосходное, то где-то недалекое от него, но сейчас… сейчас впору хватать свой плащик и нестись отсюда куда глаза глядят. Ловлю ироничный взгляд М.А. Резко поворачиваюсь к нему. Он отступает на шаг назад и вскидывает руки в защитном жесте:
– Беру смутившие вас взгляды назад!
– Не смутившие, – уточняю я, – а возмутившие.
– Вам даже сложно представить себе, – усмехается он, – какое это увлекательное зрелище – женщина, созерцающая себя в зеркале.
– Вы, похоже, наконец-то нашли тему для разговора.
– И вам она не нравится?
Нравится. Я люблю такие разговоры. Вволю пройтись по женским привычкам и слабостям, а потом плавно переключиться на мужские. Только не с М.А. С ним нужно держать ухо востро. Поэтому я качаю головой:
– Не нравится. Лучше расскажите, что вы интересного читали в последнее время?
У М.А. появляется на лице такое выражение, как будто я внезапно вытащила из сумочки маленького крокодильчика и теперь предлагаю ему его подержать.
– Что? – прокурорским голосом спрашиваю я. – Ничего не читаете?
– Увы, – он разводит руками, – нет времени. Только деловые журналы.
– Ладно. Тогда где были?
– В смысле в театрах и прочих культурных местах? – уточняет он, одновременно показывая на табличку с надписью «Буфет» и вопросительно поднимая брови.
Я киваю в ответ на оба вопроса. Мы начинаем подниматься по лестнице.
– Каюсь, но сегодня я в театре впервые за… – он нахмурился, – да, впервые в этом году.
– Тогда что скажете о музыке? – не унимаюсь я.
– То же самое, – с сокрушенным видом сообщает М.А., – только в машине.
У меня в таких случаях всегда возникает вопрос: чем нас эти мужчины привлекают? Ну не внешностью же. Слава богу, мы уже вышли из того возраста, когда в наши избранники попадали только мальчики, имеющие сильное сходство с Джорджем Клуни или Бредом Питтом. Да, теперь мы заявляем, что внешность для нас не главное. Но что тогда? Содержимое? О'кей. Только часто ли есть содержимое?
У половины из моих тридцати семи претендентов содержимое было на нуле. Поговорить с ними было не о чем. А поговорить для меня – это основное. «Извращенка», – считает Галка. – Требуешь от мужиков неестественного». Пусть так, но отношений без «поговорить» я не понимаю. И всегда задаюсь вопросом: как сочетать мой интерес к «поговорить» с долгим стабильным браком? Объясните мне, пожалуйста, о чем можно разговаривать с мужем на десятом году совместной жизни? О меню на ужин? О ценах на продукты? «О детях, о планах, о работе», – добавляет Галка. И все? Может, поэтому я до сих пор не замужем?
38 
