Особенно,... 
20 
– А что же было на самом деле? – спросила Шерон, с трудом заставляя себя не рассмеяться: такое комичное выражение лица было сейчас у Фрэнка, прямо как у обиженного ребенка.
– А на самом деле, – сказал Фрэнк, вызывающе глядя на Шерон, – я выпил совсем мало. И мне было плохо вовсе не от виски, а от самолета, на котором я летел в тот день. Представляете? Десять часов в самолете! А потом еще пять на машине. Можете теперь представить, в каком состоянии я приехал в Лесли-Фарм.
– И что же произошло? – Шерон тщетно пыталась удержать улыбку.
– А то, что я вымотался до предела за эту проклятую дорогу. Поэтому я не заметил, что опрокинул практически полную бутылку виски. Вот так! – заключил Фрэнк, победно глядя на Шерон. – И я вовсе не алкоголик, как вы подумали, моя дальновидная леди.
– Вы просто любите выпить, – поддела его Шерон.
Фрэнк метнул на нее сердитый взгляд.
– Да, люблю, – с вызовом сказал он, – но вовсе не каждый день, как вы себе вообразили. И я удивляюсь, как вы, при вашей прекрасной наблюдательности, могли не заметить, что уже в третий раз видите меня трезвым.
Шерон улыбнулась.
– Ну что вы, конечно же я заметила.
Фрэнк допил кофе, потом закурил новую сигарету и пристально, даже как-то подозрительно посмотрел на Шерон.
– Интересно, – с усмешкой промолвил он, – а почему вы не спросили, откуда я прилетел? Вас это не интересует или вы просто решили поиграть в скромность?
– Но вы же сказали, что не любите говорить о себе, – ответила Шерон. И, лукаво сверкнув глазами, добавила: – Или вы просто хотели меня заинтриговать? Мол, вы такая загадочная личность…
Фрэнк рассмеялся, слегка запрокинув голову.
– Браво, Шерон! Противника надо бить его же оружием. Однако мне совсем не хочется с вами препираться, а то мы, ей-богу, снова рассоримся. И потом, – добавил он, медленно скользя взглядом по ее лицу и фигуре, – сегодня вы так очаровательны, что я рискую потерпеть поражение в нашей очередной пикировке.
Шерон посмотрела на него круглыми глазами.
– Вы шутите, Фрэнк?
– Отнюдь нет. Я говорю абсолютно серьезно. Этот забавный ярко-зеленый комбинезон гораздо больше вам к лицу, чем унылый деловой костюм. Честно говоря, я вообще не люблю, когда женщины одеты в строгие костюмы. По-моему, деловой стиль одежды обезличивает людей, а женщин – особенно. Вы так не считаете, Шерон?
– Честно говоря, я тоже так думаю, – призналась она. – Но именно поэтому я и ношу на работе строгий деловой костюм.
– Чтобы клиенты не раскусили, какая вы на самом деле? – улыбаясь, предположил Фрэнк. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – А на самом деле, Шерон, вы вовсе не чопорная благонравная леди, а веселая, озорная девчонка, к тому же не слишком уверенная в себе. Ну, я прав?
Она смущенно рассмеялась.
– Помилуйте, Фрэнк, кто же отвечает на такие вопросы? Тем более мы с вами совсем мало знакомы, чтобы откровенничать.
– А по-моему, с малознакомым человеком проще вести откровенные разговоры, – возразил Фрэнк. – Риска, что твою откровенность используют против тебя, почти никакого, а вот пользы от таких разговоров может выйти немало.
– Взгляд на проблему со стороны, да? – усмехнулась Шерон. – Что ж, может быть, вы и правы.
– Вчера вы обмолвились, что не оправдали надежды своих родителей. – Фрэнк посмотрел на Шерон с неприкрытым интересом. – Какие именно, Шерон? Признаюсь, мне не проходит в голову ни одного варианта. Вы производите впечатление примерной дочери, с работой у вас все в порядке, а о замужестве вам еще… не то чтобы рано думать, а некуда спешить.
– К сожалению, мои родители считают иначе. – Шерон вздохнула. – По их меркам, я никогда не была примерной дочерью. Прежде всего, потому что я не послушалась их советов в выборе профессии. То есть сначала послушалась, конечно. Выучилась на бухгалтера – с огромным трудом, потому что у меня нет математических способностей, устроилась работать в приличную фирму по знакомству. А потом, к великому ужасу родителей, взяла да и бросила эту работу. И начала осваивать всякие сомнительные виды деятельности.
– Вроде уборки квартир, коттеджей и офисов? Но ведь ваши дела, кажется, идут хорошо!
– Да, но это только последний год. А до этого я целых два года находилась, образно выражаясь, в подвешенном состоянии. И зарабатывала меньше, чем когда работала бухгалтером.
– И за это предки на вас ополчились? Бред какой-то! Разве может человек нормально жить, занимаясь делом, от которого его тошнит? На черта вообще такая жизнь?! – Фрэнк возмущенно пожал плечами.
20 
