113 
А "опель" майора уже пробирался в потоке автомашин, стараясь не упустить из виду красную "шестерку" со спешащим в Лужники генералом…
* * *
– Я не понимаю, кто вы все-таки такие? – растерянно хлопал глазами Борис Степанович, пытаясь осознать новый поворот, который внезапно приняли события. – На кого вы работаете? Вы же не просто курьер, правда, Анатолий?
Он не успел еще остановить машину у станции метро, когда из припарковавшегося следом "опеля" выскочили какие-то ребята и в считанные секунды запрыгнули в салон его автомобиля. Кроме Аркана и Самойленко, которых генерал ожидал увидеть, теперь появилось и третье действующее лицо – здоровый мужик в спортивном костюме, от которого так и веяло спокойной уверенностью в собственных силах.
– Вы же солдат, Борис Степанович, – твердо произнес Аркан, и Тихонравов отметил, что таким тоном бывший старшина с ним еще не разговаривал. – Вы должны помнить, если эта наркота вам еще не окончательно запудрила мозги, что такое честь солдата, честь мундира, что такое боевое товарищество, что такое друзья, не сумевшие выйти из боя, в конце-то концов! Вы помните эти вещи, генерал?
– К чему вы клоните, Анатолий?
– За этот порошок, точнее, из-за него, там, в горах, остался взвод ребят. Молодых здоровых ребят, которых дома ждали родители. Мой взвод. И вы надеялись после этого, что я спокойно вернусь, сдам порошок в руки бандитов вроде вас и буду себе жить-поживать, проедая доллары, за которые заплачено чужой невинной кровью?
– Я не знал об этом!
– О чем?
– Я не знал, что погиб целый взвод! – воскликнул Тихонравов. – Как это случилось?
– Какая разница? Результат налицо, а как это произошло – не важно.
– Но я правда ничего не знал!
– Тогда знайте. И знайте, что не отомстить, не покарать виновных я не мог.
– Клянусь, что я не виноват. То есть виноват…
Нет, то есть я хотел сказать, что не виноват именно в смерти ваших ребят. Я ведь только организатор, а все приказы отдавал полковник Игнатенко.
Это он руководил всем там, на месте, в Таджикистане.
– Мне кажется, это не так важно сейчас, когда ничего уже не исправить.
– Да, конечно… И все же – вас не останавливает теперь даже то, что вы знаете своего врага?
Вы решились отомстить Мусе, Анатолий?
– Наверное, пора представить вам, Борис Степанович, моих друзей, – Аркан обернулся к своим товарищам, усевшимся на заднем сиденье "Жигулей" Тихонравова. – А уж после этого вам останется только решить для самого себя – с кем вы будете, на чьей стороне?
– Да? – Тихонравов забеспокоился – решительность и категоричность Аркана недвусмысленно намекали на то, что его ждет впереди мало приятного. – И кто же ваши друзья, интересно?
Господина Самойленко я уже знаю.
– Знаете, конечно, не знаете только одного – деньги, которые он как будто бы желал получить с вас или с этого Мусы за участие в транспортировке наркотиков, для него не имеют ровно никакого значения.
– То есть?
– То есть Николай занимается всем этим делом исключительно по долгу журналиста. Он снимал все, что можно было, и узнавал самые мельчайшие подробности транспортировки порошка только ради того, чтобы его телерепортаж получился покруче и поаргументированнее. Он не на вашей стороне и не имеет ни малейшей заинтересованности в успехе вашего предприятия. Наоборот, он мечтает своим журналистским материалом привлечь к проблеме внимание общественности и так называемых компетентных органов. Правильно, Николай, я говорю? Ни в чем не ошибся?
– Все верно, – подтвердил Самойленко. – Только, возможно, слишком высоким штилем. Я просто "поймал удачу за хвост" – случайно оказался втянут в перипетии доставки наркотиков с помощью наших же военных из Таджикистана. Не использовать этого шанса я просто не мог.
– Вот видите, Борис Степанович, что получается – Самойленко наблюдает со стороны, я пытаюсь отомстить, а вы по уши в дерьме.
– А кто же в таком случае вот этот ваш товарищ? – Тихонравов кивнул на Банду, который молча, не вмешиваясь, слушал весь разговор.
– А этот наш товарищ, Борис Степанович, для вас – сущая катастрофа.
– В каком смысле?
– Александр – офицер ФСБ.
Зловещие аббревиатуры, обозначающие спецслужбы, еще со времен КГБ и НКВД магически действуют на сознание русского человека. Тихонравов сник и съежился буквально на глазах, челюсть его отвисла, а взгляд стал безжизненным и тупым.
113 
