6 
– Спасибо. В другой раз.
Уточнив дорогу. Рублев направился на вокзал, чтобы успеть на электричку. Каждая улица делилась по всей длине на две неравные части. В тени пешеходов и машин казалось больше, зелень смотрела веселей, а на солнце даже асфальт и стены домов выглядели изнемогающими.
Комбат помнил, что местные мужчины в большинстве своем носят летом белые сорочки с темными брюками. Сейчас, в белой рубашке с короткими рукавами он не выделялся, не выглядел иностранцем. Белый цвет еще резче подчеркивал смуглый цвет лица и рук. Этим летом загорать не пришлось, но в прошлом году он столько навоевался на свежем воздухе, что загар так и не сошел за зиму, намертво въелся в кожу…
Электричка медленно тянулась среди выжженной солнцем пустоши. Несколько раз останавливалась посреди перегона, и в головной вагон, где ехал Рублев, подсаживались пассажиры. Вдалеке проплывали то небольшая овечья отара с десяток голов, то ровное, как стол, лишенное растительности поле с беспорядочно натыканными нефтяными вышками старой конструкции. С высоты насыпи были видны застарелые маслянистые пятна, растекшиеся по земле давным-давно, когда скважины еще бурили на суше, а не на морском дне.
Вскоре через открытые оконные проемы слабый горячий ветерок донес новый запах – солоноватый запах Каспия. В давно и безнадежно загрязненной бакинской бухте море пахло по-другому, а здесь, за городом, его дуновение добавляло в бездонную бочку жары чуточку прохлады.
* * *
Шашлычная Гасана представляла собой небольшое одноэтажное строение – оштукатуренное, с плоской крышей и без всякой вывески. С фасадной части под навесом стояли столики и стулья. Со стороны тыла в мангалах готовился кебаб – этим занимался парнишка лет семнадцати в шлепанцах на босу ногу. Гасан хотел дать ему очередное указание, но осекся на полуслове, как только увидел Рублева.
– Ну, здорово, хозяин! Ты, я вижу, в гору пошел!
– Откуда, командир? – немного придя в себя, всплеснул руками Гасан. – Как меня нашел? Честное слово, не верю, что ты здесь стоишь.
– Слух по всей земле прошел о твоем заведении.
– Смеешься? Сейчас люди такими делами ворочают.
Гасан бросил помощнику несколько слов по-азербайджански и подхватил Рублева под руку. Он провел Комбата не под общий навес, а под отдельный, прилепившийся к торцу длинного строения. Здесь стоял один-единственный столик с красивой пепельницей и скатертью, украшенной желтыми и голубыми розами. Три мягких стула лишний раз свидетельствовали, что места здесь особые, для уважаемых людей.
– Присаживайся, командир. Сейчас сделаем все что надо. Через десять минут здесь скатерти не будет видно.
– Мне только одну порцию! Фигуру держу, – уточнил Рублев. Не время было пиршествовать, но обидеть хозяина Комбат тоже не мог.
– Давай не будем! Здесь я – командир! В наше время гость из далеких краев – не то что раньше! Совсем редкость!
За трапезой вспомнили прошлое. Потом Гасан завел разговор о своем бизнесе.
– Мясо продают дорого, водку дорого – все кругом дорого. У меня из-за этого тоже цена высокая. А денежных людей мало. В прежние времена в таком месте, на пляже, туристы бы за сезон кучу бабок оставили. Сейчас откуда туристы? Бизнесмены приезжают – они в гостиничный ресторан ходят. Может, ты тоже бизнесом занялся?
– У меня бизнес свой, особенный. На гостиницы не напасешься, может, придется раз-другой у тебя переночевать.
– Мой сезон – полгода: май-октябрь. Дальше замок вешаю и в город.
– Ну до октября я по-любому управлюсь, – усмехнулся Рублев.
– Смотри сам, я такому гостю всегда рад. Кондиционера нет, зато есть матрац и раскладушка – поделим на двоих.
– Нормально. А ребята твои, те, что на подхвате?
– У меня их всего двое. Один – на кухне, другой – официантом. Ночуют дома – живут поблизости. У здешних не такие запросы, как у городских.
Солнце тем временем закатилось за горизонт, морская вода окрасилась в молочный цвет. По мере того как багровый диск гас и опускался, море темнело, быстро меняя оттенки. Даже отсюда, с расстояния в пятьдесят метров, чувствовалось, что вода не остыла.
– Купался или нет еще? – спросил Гасан. – Сейчас самый кайф.
Комбат разулся, засучил брюки. Прошелся по теплому прибрежному песку. Смутные воспоминания детства нахлынули на него – сначала интерес к отпечатку своей босой ноги, потом – к погружению в воду с головой. Только это было далеко отсюда, на речке с заросшими камышом берегами. Трава росла даже на дне, и течение постоянно шевелило ее, словно расчесывало волосы.
6 
