очень нудно 
28 
– Привет тебе из дальних краев.
Он узнал голос Никанора. Алеф держал разных людей для различного рода деликатных поручений, Никанор был одним из них.
– Спасибо. Давно приехал?
– Сегодня. Смотался туда и обратно. Вообще здесь торчу, как и ты. Встретимся там же, где в прошлый раз. Через час, лады?
– Лады.
Судя по определителю номера, Никанор звонил с телефона-автомата и был уверен, что разговор не прослушивается, что свою домашнюю линию такой человек, как Воробьев, надежно защитил.
Допив молоко, хозяин квартиры вошел в ванную и глянул на себя в зеркало. Вытер дрябловатые губы, намочил ладонь, чтобы пригладить редкие волосы. Несмотря на отшельнический образ жизни, он никогда не забывал побриться, сменить рубашку. С приближением шестидесятилетнего юбилея все больше следил за такими вещами – это был защитный барьер против надвигающейся старости.
Минута в минуту подошел к назначенному месту – последний раз они здесь виделись больше двух лет назад. Никанор ждал за рулем, и машина тронулась, как только пассажир опустился на сиденье.
– Тяжелые времена, – заметил посланец от шефа полуутвердительно-полувопросительно.
Воробей только пожал плечами. Он не собирался плакаться в жилетку, что вот уже два года брошен на произвол судьбы, невзирая на все заслуги.
– Ничего, будет и на нашей улице праздник, – продолжал Никанор. – Шефу надо забрать с Останкинской башни свое добро. Он сказал, что место знаете только вы с ним. Он, понятное дело, объяснять не стал. Не барское дело – грузить себя деталями.
Привычной для России неприязнью к начальству в этих словах и не пахло. Была констатация само собой разумеющегося обстоятельства.
Воробей кивнул, пожевывая бесцветные губы.
Образованное от фамилии прозвище никак не подходило к внешнему облику этого человека. Скорее он походил на старого пса благородных кровей – неторопливого, флегматичного, едва реагирующего даже на мозговую косточку.
– Больше шеф ничего не просил передать?
– Еще вот это, – Никанор протянул компакт-диск с ариями в исполнении Паваротти. – Ты, оказывается, от классики тащишься.
– Еще как! Медведь на оба уха наступил.
Вставив диск в проигрыватель, Воробей стал последовательно перебирать музыкальные треки, ища самый короткий по времени. Таковым оказался пятый. Вместо мощного тенора великого итальянца прозвучал знакомый гнусавый голос.
– Приветствую, Воробей. Давненько не виделись. Сегодня двадцатое июля. Посылаю к тебе хорошего человека, ты его знаешь. Сделай то, что он попросит.
– Ни хрена себе, – удивился Никанор. – Даже не предупредил.
Сломав компакт-диск на несколько частей, Воробьев сложил осколки себе в карман.
– Ты один или еще кто есть?
– Двое моих ребят. Будут чисто на подстраховке, им знать ничего не положено. Что тебе понадобится? Бумага, ручка и…
– Ничего.
– Только на словах объяснишь? Мне бы лучше…
– Зачем объяснять? На месте покажу.
– Со мной попрешься? Надо тебе?
– Головой подумай. Шеф ведь ясно сказал: мы с ним вдвоем знаем место. Если что не так, я оказываюсь крайним. Вот передам из рук в руки, и крайним станешь ты.
– Вопросов нет. Только оружия не бери с собой.
– Я его отродясь в руках не держал. Не моя стихия.
– Ты вообще в курсе, кто и как охраняет башню?
– По людям я тоже не специалист. Другое дело – техника. Противопожарная система там сейчас просто супер. Охранная категорией пониже.
Зато там сейчас куча народу на посту в каждую смену.
– Раньше было пять человек.
– Этих повыгоняли, никого не оставили.
Во времена могущества Алефа на российском рынке телевещания Никанор заходил на башню, как к себе домой. Охранники чуть ли не честь отдавали, зная, в чьей службе безопасности он работает. Теперь придется туда пробираться под чужим именем.
– Найди мне хоть один пропуск, и я сделаю нам с тобой два.
– Какие там пропуска?
– Система простая и эффективная. У каждого сотрудника свой электронный код. Суешь пропуск в прорезь, и на мониторе у охранника появляется фото, заложенное в память. Охранник сличает изображение с реальным лицом и дает добро.
– И ты обманешь такую систему?
– Опять ты путаницу вносишь. Обманывают человека, народ. А техника… С техникой надо уметь работать.
Глава 13
Иностранец фотограф готовил материал о Москве для глянцевого журнала, издаваемого на Западе огромным тиражом. На ломаном русском языке он объяснил Муму, что отснял уже пять пленок, из которых отберет потом не больше десяти фотографий. Утром у него самолет в Лондон, а вечером он случайно узнал о «фантастической» возможности залезть на самую вершину Останкинской башни.
28 
