93 
Все накрылось медным тазом!
Куратор помнил разные истории. Иногда предположения внештатных сотрудников оказывались справедливыми. Но чаще – пустыми страхами, плодом постоянного напряжения. Не всем дано день за днем вести двойную игру без единого срыва.
– У вас есть программа защиты? У этих людей длинные руки! Вы должны выдать мне паспорт на другую фамилию и оружие, чтобы я мог себя защитить. Нет, лучше не надо. Еще всучите какой-нибудь списанный «Макаров», дающий осечки через раз. Просто разрешите мне иметь пистолет при себе, чтобы не залететь под статью при первом же случайном обыске.
– Ты уже столько нагородил, – спокойно заметил куратор. – Присядь, в ногах правды нет.
– Я чувствую, как они в спину смотрят. Как волки, готовые прыгнуть сзади.
– Если бы дела обстояли именно так, мы бы сейчас с тобой не разговаривали. Главное – не лечи нервы спиртным, будет еще хуже. Поешь чего-нибудь вкусненького. В холодильнике есть торт. Сладкое благотворно действует на нервы.
– Издеваетесь?
– Нет, абсолютно.
Дорогин открыл холодильник, заранее зная, что увидит в коробке остатки. Так и есть – два небольших куска, остальное – арахисовая крошка и следы крема на картонном днище.
– Объедки для стукачей!
– Извини, что для тебя не заказали из кремлевского буфета, – съязвил куратор, которому надоело выслушивать претензии.
– Не нужен мне ваш торт!
– Твое дело.
– И к ним я больше не вернусь. Работа на башне закончена, обязательства свои я честно выполнил. Так что имею полное право…
– Ты имеешь полное право быть дерьмом собачьим! – жестко оборвал его куратор.
На мгновение он уловил на лице Дорогина не трусливую злобу, а твердое спокойствие. «Нет, подумал он, – просто показалось». Куратор был слишком невысокого мнения о людях, чтобы допустить в этом типе скрытую внутреннюю силу. Он видел на своем веку столько ничтожеств, столько продажных шкур, что давно сделался циником.
Дорогин, похоже, проглотил оскорбление.
– Я все делал правильно. А вы меня поторопили с этим диктофоном и все испортили. Теперь Стропило протрезвел и вспомнил, как я его провоцировал на откровенность.
– Мнительность в нашем деле – опасная штука.
Если хочешь знать, те два куска торта своего рода тест, проверка твоего психологического состояния.
Если человек видит все в черном свете, он и в куске торта разглядит оскорбление.
– Правда?
– Конечно, дурачок, – голос стал почти ласковым.
К торту Дорогин так и не прикоснулся, но сделал вид, что покорился своей участи. Главного он добился – сегодня, сейчас от него не потребовали отчета. Какой отчет может дать человек до смерти напуганный, человек, которому мерещится клацанье волчьих зубов?
* * *
На этот раз Вильмессан предупредил, чтобы его звали к телефону, не спрашивая, кто звонит. Броня преуспевающего государственного деятеля, с которой когда-то столкнулась Тамара, треснула, как яичная скорлупа. Теперь Вильмессан чувствовал себя голым, неспособным прикрыть даже срамное место.
Он договорился с начальством о внеочередном отпуске по состоянию здоровья и уже имел на руках авиабилет. Работникам посольств и консульств нет нужды стоять в очереди к кассе, свободные места в самолете для них всегда найдутся, даже за день до вылета.
Вильмессан успокаивал себя: ничего страшного не произошло, он вовремя сориентировался и ускользнул от опасности. Его образцовой карьере ничто не угрожает. И все-таки…
Все четыре года пребывания в Москве он регулярно читал российскую прессу, чтобы лишний раз попрактиковаться в русском языке и быть в курсе последних событий. И постепенно убедился, что ему выпало работать в фантастической стране, где декорации постоянно меняются, Обыденное сегодня может завтра оказаться изысканным, а сегодняшний бредовый сон – обернуться явью.
Об этом интересно читать, за этим интересно наблюдать из окна машины с дипломатическими номерами. Но стоит только окунуться в эту жизнь самому, запутаешься, заблудишься в тумане и пропадешь.
«Баобаб» с его красавцами стриптизерами казался Вильмессану островком западной жизни.
Но он ошибся. Антуан не смог бы объяснить, чего именно испугался. Наверное, искусственной, подстроенной ситуации. Если трое таких разных людей оказались одновременно рядом с ним, значит, план у них был один.
Затем последовал звонок в посольство.
93 
