Лёгкий, ненавязчивый романчик 
73 
Вернувшись в его кабинет-лабораторию, я, как ни в чем ни бывало, продолжил рассматривать фотографии. Вскоре появился довольный Сергей Аркадьевич. Принимая от него «Сейко», я придирчиво осмотрел их, провел пальцем по циферблату и сказал:
- Странно…
- Что? - Насторожился фотограф.
- Спермой пахнут… Что вы с ними делали?
Сергей Аркадьевич горестно вздохнул и произнес:
- Я их трахнул…
- Как? - Вознегодовал я. - Я же просил поосторожнее!
- Не в этом смысле…
- А в каком? - Настаивал я.
- Я их вы…бал!
- Но зачем?
- Это долгая история…
- А расскажите…
Последовали колебания, которые явно прослеживались на лице фотографа.
- Я все изменю. Имя, фамилию… - Обещал я.
- Хорошо. - сломался господин У-ов. - Слушайте.
Рос он нормальным советским мальчиком. Наличие гениталий заметил у себя в возрасте семи лет, после чего активно занялся их всесторонним изучением. К девяти Сережа У-ов уже был онанистом со стажем. И тут… Отец подарил ему свои старые часы, «Победа» на кожаном ремешке.
Сережа знал, что по ночам делает папа с мамой, и обладание отцовской вещью делало его как бы частью папы. Но этого было мало. Хотелось удовлетворения страсти к женскому телу. И вот, Сережа, представляя, что он - папа, трахает маму, приложил к своему небольшому тогда члену, подарок.
Металл приятно холодил, и Сережа, прижав часы к нижней стороне пениса, стал ими дрочить.
Шло время, рос Сережа, с ним рос и его член. Теперь онанирование часами, в буквальном смысле этого выражения, получило некое подобие философской базы.
С некоторых пор Сергей Аркадьевич стал понимать, что сексуальное взаимодействие с часами, является символом того, что он сношает само время! Увлечение фотографией, кстати, выросло из того же корня. Господин У-ов, таким способом, получал над временем дополнительную власть. Мог останавливать его когда угодно.
Дальше - больше. Вскоре Сергея перестала удовлетворять старенькая «Победа». Он купил себе «Славу», потом «Эру», за ней последовали еще десятки видов измеряющих время приборов.
Господин У-ов хвастался мне, что он имел и будильники, и хронометры, подводные часы, часы пуленепробиваемые, с автоматическим подзаводом, механические и электронные. Когда денег на них не хватало, Сергей Аркадьевич выпрашивал часы у знакомых, полу знакомых и совсем незнакомых людей. Апофеозом его сексуальных изысканий стал «Ролекс», который он вымолил на несколько минут у какого-то нового русского.
- И как они? - Вставил я вопрос. - Разнятся по ощущениям?
- О, конечно, но это непередаваемо. Кажется, что ты плывёшь в океане Времени, а оно омывает тебя со всех сторон и дает при этом невыносимое наслаждение.
Перед уходом я дал Сергею Аркадьевичу задание: снять свой собственный член с надетыми не него часами.
(ФИНАЛЬНАЯ ФРАЗА. В ЗАВИСИМОСТИ ОТ НАЛИЧИЯ ФОТОГРАФИИ. К.Б.)
1. Вар.: Но с тех пор человек, трахающий время на моем горизонте не появлялся.
2. Вар.: Г-н У-ов выполнил мою просьбу и этот снимок мы предлагаем, как единственный эротическую фотографию, которую удалось получить с этого господина.
ВЕНЕРА-ПАРК.
Проклятые буржуины, которым в их Америках по уик-эндам делать абсолютно нечего, придумали новое развлечение. Вообще-то принципиально нового в нем и нет, но выглядит оно достаточно эффектно.
Один мой друг, Вовка, вооружившись видеокамерой, и прихватив жену Любу, отправился в вояж по Штатам с заездом на Олимпийские игры. Глазели они на ихние безобразия, снимали потихоньку, пока Олимпиада не кончилась, а три дня в запасе остались.
Сели они в арендованный форд и покатили куда глаза глядят. И вдруг, в трех сотнях миль от Атланты наткнулись они на странный городок. По виду - Диснейленд. Из-за забора карусели торчат, визги раздаются, народ валом валит, но на воротах табличка, которая в вольном переводе на русский гласит, что детям туда нельзя.
Мои ж друзья из детского возраста вышли. Заплатили по полста баксов за вход и попали в мир разнузданного американского секса. Местные секьюрити забыли их обшмонать (ох уж эта американская псевдобдительность!) и все эти чудеса оказались тайком засняты на пленку. Я ее видела… А Вовка комментировал происходящее.
Сначала я увидела разноцветную, в смысле по оттенкам кожи, толпу. Кто в чем мать родила, кто в одних трусиках. Между ними сновали продавцы мороженого и поп корна, одетые как мужские и женские пиписьки. Мороженое имело такие же формы.
73 
