Особенно,... 
39 
– К сожалению, давно умерли, – покачал головой Паоло. – Хотя отец жив. А мамы не стало три года назад.
– А братья или сестры?
– Три брата, две сестры. В Италии большие семьи не редкость, – усмехнулся ее собеседник. – Старшая сестра замужем и живет в Риме, младшая обосновалась в Сиене, двое братьев владеют отелем на Капри, самый младший учится в Болонском университете. Словом, рассеялись по всей стране.
– Но вы с ними часто видитесь, да? – предположила Бенедикта, думая о том, как это здорово – большая, дружная семья! – Надеюсь, Фредди и Джованна с детишками откладывать не будут. Дождаться не могу, когда стану тетей!
– Или матерью? – вкрадчиво осведомился Паоло. – Наверняка вы и о своих детях мечтаете.
– Ну, конечно, как любая женщина, – ответила Бенедикта, вновь краснея до ушей. – Но ведь это не я замуж выхожу, а Фредди женится!
– Для того чтобы завести детей, замуж выходить не обязательно, – тихо промолвил Паоло.
И слова эти пробудили в Бенедикте целый поток волнующих образов. Она живо представила себе, что она беременна, что носит ребенка... и смущенно пробормотала, избегая смотреть в глаза собеседнику:
– Ну, поскольку ухажеров у меня тоже нет, такой вопрос даже не стоит... Не пора ли нам возвращаться, как думаете?
У Бенедикты сложилось впечатление, что синьора да Фабриано осталась крайне недовольна ее поступком, как если бы она сама навязалась Паоло Ланци и нагло воспользовалась его добротой. Но молодая женщина не чувствовала себя виноватой. Не просила она Паоло развлекать ее, он сам предложил! И потому, когда синьор Ланци позвонил ей на следующее утро и пригласил поужинать вместе в прибрежном ресторане «Кариатида», Бенедикта, ни минуты не колеблясь, согласилась.
Почему бы и не поразвлечься, пока я здесь? – оправдывалась перед собой молодая женщина. Ведь брат бессовестно бросил ее одну-одинешеньку. А в особняке да Фабриано, при всей безупречной вежливости хозяев, она чувствовала себя чужой и лишней...
На сей раз упреков Эмилии да Фабриано избежать не удалось. Однако Паоло, похоже, и дела не было до неудовольствия родственницы. Когда та сказала, что Бенедикте разумнее было бы отдохнуть в преддверии завтрашних торжеств, он лишь пренебрежительно отмахнулся:
– Дорогая, я уверен, если Бенедикта выспится хорошенько завтра утром, то к вечеру будет бодра и полна сил. А поскольку у вас все под контролем, не вижу, почему бы вашей гостье и не поразвлечься немножко...
– Но люди станут сплетничать, – сдержанно возразила Эмилия.
Паоло усмехнулся.
– Ну и пусть себе сплетничают, – обронил он, увлекая свою спутницу к двери. – До встречи, Доменико. Обещаю вернуть вашу гостью в целости и сохранности и в должный срок.
Вечер удался на славу. Ресторан «Кариатида» специализировался на блюдах из морских продуктов, и Бенедикта с удовольствием перепробовала множество кулинарных изысков с креветками, кальмарами, мидиями, ламинарией и прочими дарами здешних прибрежных вод. А после молодые люди неспешно прошлись по набережной, любуясь гордыми красавицами яхтами и окрашенным закатным заревом небом. Паоло словно ненароком завладел ее рукой, и у Бенедикты перехватило дыхание.
Хотя она чувствовала, что сегодня вечером Паоло находит ее особенно привлекательной, когда спутник резко увлек ее под затененный, увитый плющом портал какого-то отеля и поцеловал, этот жаркий натиск застал Бенедикту врасплох. Но вспыхнувшее в нем желание, не мог, видимо, утолить один поцелуй. И Паоло вновь припал к ее губам, на сей раз, дерзко пустив в ход и язык.
Он, нашептывая ей что-то на родном языке, и от хрипловатых, приглушенных интонаций у молодой женщины замирало сердце, и подгибались колени. Обняв ладонями ее лицо, Паоло самозабвенно целовал Бенедикту, упиваясь вкусом ее губ.
Она трепетала в предвкушении неизведанных восторгов. Да, ей доводилось целоваться и прежде. Однако мужчины, с которыми Бенедикта встречалась, никогда не пробуждали в ней подобных чувств и желаний.
Не думая, не рассуждая, она вцепилась в отвороты его пиджака, пытаясь удержать равновесие в мире, что внезапно вырвался из-под контроля. Толпы праздных туристов исчезли, растворились в воздухе, краски южного вечера померкли, музыка смолкла, осталось лишь блаженное ощущение его касаний. Вот широкие ладони легли на ее талию, на краткое мгновение, задержавшись на округлых ягодицах, – и Бенедикта, выгнувшись всем телом, прильнула к нему, ощутив несомненные свидетельства его возбуждения.
39 
