очень нудно 
31 
– Это все Якубовский, – проворчала Варвара. – Совсем с ума сошел. Кстати, тот материал, который мы с тобой летом раскопали, он мне так и не дал напечатать.
– Про Гаспарова?
– Ну да! Представляешь, уперся и ни в какую! Неактуально, говорит. А по-моему, ему то ли заплатили, то ли припугнули его так, что он готов меня зубами загрызть, лишь бы я помалкивала.
– М-да, – неопределенно сказал Дорогин. Ему было известно об этой истории гораздо больше, чем Варваре, и он подозревал, что за странным поведением главного редактора стоит конкурент убитого Гаспарова Андрей Петрович Мамонтов. Но сообщать о своих подозрениях журналистке Муму не собирался. Мамонт был очень опасным человеком, и связываться с ним по собственной инициативе Дорогин не хотел.
– Вот тебе и «м-да»! – сердито продолжала Белкина. – Я с ним третий месяц собачусь. А тут этот чайник подвернулся. В субботу его привезут в Москву. В министерстве культуры состоится церемония передачи. Церемония! Речи, музыка, шампанское, операторы с камерами, целое стадо писак… И все вокруг этого несчастного чайника. Тоска! Как представлю себе все это, прямо скулы сводит. Но мы, продажные журналисты, обязаны писать то, за что нам платят, и писать добросовестно. Тем более что у нас не ежедневная газета, а еженедельник. Если дать обыкновенную информашку с опозданием на пять дней, это будет полный пшик. Кому интересно читать то, о чем почти неделю назад подробно рассказали по телевизору?
– И теперь ты должна подсыпать в эту преснятину соли и перчику, – закончил за нее Дорогин. – Да, тебе не позавидуешь. Слушай, а ты сочини что-нибудь этакое, скандально-детективное… Басманов умер, Фаберже умер, не говоря уже о царской семье, так что судиться с тобой никто не станет. А публика будет довольна. Дураки станут неделю обсуждать все перипетии сочиненной тобой истории, а умные в течение той же недели будут ругать желтую прессу и покупать вашу газету для того, чтобы повозмущаться по поводу твоей статьи. Нет, правда… Ну, зачем тебе в архив?
– Ты не оригинален, – вздохнула Варвара. – Я уже об этом думала. Если бы это была стопроцентная преснятина, я бы, наверное, так и поступила, очень уж деньги нужны. Но тут есть один просвет, который сулит определенные перспективы…
– Вот как?
– Да. Видишь ли, с этим чайником вышла какая-то странная история… Только учти, Дорогин, если ты кому-нибудь проболтаешься, я тебя уничтожу! Я первая это раскопала, это моя добыча, понял?
– Да понял, понял, – с улыбкой ответил Сергей. – Ты же знаешь, я не болтлив и терпеть не могу журналистов.., кроме тебя, конечно, – поспешно добавил он, перехватив свирепый взгляд Белкиной.
– Ладно, верю, – проворчала Варвара, закуривая новую сигарету. – Так вот, этот пресс-секретарь из министерства то ли в самом деле ничего не знает, то ли темнит. Но там очень кстати оказался один тип из французского посольства – культурный атташе, кажется. По-моему, я ему понравилась…
– Ну, еще бы, – усмехнулся Дорогин, живо представив себе, как все это происходило. Охотясь за информацией, Белкина превращалась в беспощадную и абсолютно беспринципную хищницу, и вырваться из ее когтей было почти невозможно. Бедный атташе, подумал Сергей. Заглянул по делу в министерство культуры – культуры, а не обороны или внутренних дел! – и угодил в мясорубку…
– И нечего иронизировать, – обиделась Белкина. – По-твоему, я не могу понравиться солидному мужчине? Между прочим, он пригласил меня на ужин.
– Бедный атташе, – не удержался Дорогин. Варвара ухмыльнулась, как капитан пиратского фрегата, готовящийся взять на абордаж беззащитный галеон.
– Еще не бедный, – сказала она. – Бедность у него впереди. Ты будешь слушать или нет?
– Буду, – кротко ответил Дорогин. – Уже слушаю. Так что там за темная история с этим чайником?
– История не то чтобы темная, но какая-то странноватая… Оказывается, Басманов приобрел чайник еще в двадцатом году. Угадай где? В Стамбуле, на блошином рынке! Приобрел буквально за гроши…
– Прелестно, – сказал Дорогин. – Русский эмигрант в Стамбуле за гроши приобретает на блошином рынке чайник из чистого золота, принадлежавший царской фамилии. А тебе не приходило в голову, что твой атташе – вовсе никакой не атташе и даже не француз, а просто журналист из конкурирующего с вами издания? Уж очень вся эта история напоминает кастрюлю с лапшой…
– Очень смешно, – проворчала Белкина. – Ты не пробовал заняться сочинительством?
31 
