66 
Нет, голос у нее не изменился. Этот сладкий глас синеглазой красавицы-акулы, который только слегка осип. Пьет? Курит? Люда никак не могла заставить себя подняться из кресла. Сидела, словно приросла к нему, а красочные рекламные проспекты слегка подрагивали в ее напряженных пальцах. Что ж такое творится с ее жизнью? Откуда начали появляться эти люди?
Мачеха вдруг задержалась, подошла к хорошо одетой клиентке, улыбнулась приторно:
— Могу я вам чем-нибудь помочь?
— Да. Возможно, — не узнавая своего голоса, ответила Люда. И тут же поняла, что убежать не удастся, потому что мачеха ее узнала. Та замерла на мгновение и вдруг попятилась, размахивая руками:
— Нет, нет, нет! Я вас впервые вижу!
— Варя… — тихо позвала Люда.
— Уйди! Я с утра не пью, слышишь ты?! С утра я не пью!
— Варвара Леонидовна, что с вами? — кинулась к ней испуганная секретарша. — Что вы такое говорите?!
Люда наконец нашла в себе силы и поднялась из кресла:
— Воды ей принесите. Вашей начальнице плохо. Она лекарств никаких не принимает?
— Да-да. Я бегу. Бегу!
Люда посмотрела вслед секретарше и подошла к мачехе:
— Варя, не кричи так. Ты что, хочешь в психушке оказаться?
— Но ведь это же ты! Ты!
— Конечно я.
— Тебя ж давно похоронили! Ты ж умерла!
— Ну раз вам всем этого так хотелось…
Потом она поняла, что мачеха уже не та. Да, с утра, может быть, и не пьет, но вечером без этого уже не обходится. Ни хватки прежней, ни цепкости. Размазня. И она изо всех сил толкнула мачеху в кресло:
— Сядь! Успокойся. Скажи секретарше, что тебе померещилось. Спазм головного мозга от духоты.
— Что, что, что? Какой спазм?
— Я тебе что, медик? Не хочешь, вообще ничего не говори. Только не кричи на весь офис эту чушь о привидениях.
— Да, да, да. Хорошо. Но ты — это ты?
— Мы все сейчас выясним.
Мачеха нервно пила воду, принесенную секретаршей, а Люда с жалостью разглядывала ее невероятно подурневшее лицо. Второй подбородок, круги под глазами, и они уже не ярко-синие, а какие-то мутно-голубые. А фигура-то как расплылась! Все ясно: спорт брошен, диет никаких и спиртное опять же. Уверенный пятидесятый размер, а была как стройная газель. Всего пять лет прошло! Люда до сих пор не могла забыть, как возле нее беспрерывно крутились мужчины. Кто бы мог подумать!
— Извините, бога ради! — обратилась к Люде секретарша. — Сейчас мы с вами вместе подберем подходящий тур. Не уходите.
— Ничего-ничего. Мы с вами женщины, а с женщинами всякое бывает. Ну голова закружилась. Хотите, я отвезу вашу начальницу в больницу?
— Что вы, такое беспокойство!
— Я заеду в другой раз. Нет, нет, не переживайте, вы не потеряли клиента. — Люда развернулась к мачехе: — Как вас? Варвара Леонидовна, кажется? Я не ошиблась?
— Нет, — пролепетала та.
— Пойдемте со мной.
— Да-да.
На улице мачеха, словно опять увидев привидение, попятилась от Людиной серебристой «Тойоты». Та только рассмеялась:
— Да, вкусы у меня не изменились. Что, похожа на ту, прежнюю? Ты, Варя, садись.
— Я не могу. Мне плохо.
— Садись в машину!
— Куда мы поедем?
— Никуда.
— Ты меня убьешь?!
Люда подумала, что у мачехи и на самом деле с головой не все в порядке. Давно, интересно, она такая?
— Как папа? — спросила Люда первым делом, когда мачеха села в машину, на переднее сиденье, рядом с ней.
— Папа? Михаил? Он умер.
— Как умер?!
— От инфаркта, год назад. А еще за год перед этим на него едва не завели уголовное дело. Какие-то там злоупотребления служебным положением. И мошенничество в особо крупных размерах. Какой был скандал! Карьера пошла прахом. Этот беспомощный старик столько месяцев умирал у меня на руках! Один инфаркт, потом другой. Его наполовину парализовало. Где ты была? Я тебя спрашиваю, где ты была?!
Мачеха вдруг вцепилась в Люду и стала ее трясти изо всех сил. Та почувствовала прежнюю акулью хватку.
— Да пусти ты! Тебе же нужны были его деньги!
— Ха! Деньги! — мачеха истерично всхлипнула. — Его деньги! Какая же я была дура!
— Надо было раньше думать. Пусти! — Люда наконец оторвала ее от себя. Мачеха осела на сиденье, залепетала жалобно:
— Но он же отец тебе. Он же отец… Как ты могла? Я же была совсем одна. Совсем — совсем одна… И Лешу убили…
— Какого Лешу? — не сразу поняла Люда.
— Моего Лешу. Зачем?
66 
