57 
— Вы где? Эй?
Тихо. Он прошел по коридору. В квартире было четыре комнаты. Беспорядок, неприятный запах, грязь, пыль, повсюду разбросаны вещи. Женщины нигде не было видно. Антон заглянул на кухню, невольно поморщился: что за бардак! А квартира меж тем хорошая, огромная, даже на кухне лоджия. И тут он ее заметил. На застекленной лоджии. Женщина стояла и смотрела вниз. Окно было распахнуто.
— Эй! — снова позвал Антон. Потом зачем-то добавил: — Вы же видите, что я не Дима.
И двинулся вперед. Она обернулась, заметила мужчину и, увидев, что тот приближается, жалобно вскрикнула:
— Дима! Нет! — и, словно защищаясь, вытянула вперед руки.
Он и сам не сразу понял, что произошло. Но появившийся в квартире Юрий Иванович Лиховских первым делом сказал:
— Так-так!
И кинулся на лоджию. Антон опустился на табурет, вытер вспотевший лоб. Ну, вот и все. Еще одна тайна покрыта мраком. Лиховских вбежал на кухню, выкатил глаза:
— Она там, внизу!
— Ну и что? — устало спросил Антон.
— Одиннадцатый этаж! От нее же лепешка осталась!
— Ну и что?
— Значит, свидетелей убираем?
— Ну и что?
— Надо же звонить! Бригаду вызывать! Тебе ж дураку, теперь тюрьма светит!
— Ну и что?
— Кого ты покрываешь?! Ну кого?!
— Я никого не покрываю, — он говорил совершенно спокойно. — Я просто очень устал. Дико устал.
Антон и в самом деле прикрыл глаза. Очень хотелось спать. Тут же стало так приятно от мысли, что можно сидеть, не двигаясь, никуда не ехать. Перед глазами все еще тянулась бесконечная лента шоссе. Тянулась, тянулась… Следователь Лиховских меж тем названивал по телефону.
— Да! Труп! Приезжайте! Срочно! Ничего еще не известно! Сама спрыгнула.
И тут Антон открыл глаза.
— Почему ты это сказал?
Лиховских устало опустился на табурет, усмехнулся:
— Думаешь, уезжая в спешке летом с юга, так просто достать билет на самолет? Весь день два дурака совершают маленькие подвиги, и ради чего? Ради этого?
Он кивнул на распахнутое окно лоджии.
— Что мне сказать? — спросил Лиховских. — Кто сломал дверь? Ты или я?
— Она была пьяна. Ничего не соображала. Приняла меня за какого-то Диму. За мужа, должно быть.
Лиховских оглянулся. В раковине лежала гора грязной посуды, по всей кухне стояли пустые бутылки из-под джина. В хрустальной вазочке растаявший лед превратился в жалкую лужицу. На одном из ломтиков лимона сидела муха.
— Мы завязнем в этом деле, как… Словом, завязнем. Пожалуй, я скажу, что сам сломал эту дверь. Когда дама перестала подавать признаки жизни. Все дело решали какие-то минуты.
— А соседи?
— Похоже, что все на даче. Лето. Мужики на работе, женщины и дети за городом. Тихо там, на лестничной клетке.
— И что же здесь произошло?
— Во-первых, не было никакого банкета и девочек там, на юге. И никто мне снотворного в стакан с вином не подсыпал.
— Что, стыдно? — усмехнулся Антон.
— А то! Билет на самолет я выкинул. Частное такси чеков не выдает. Ничего, не обеднею. Все выплывет, только если будут проводить служебное расследование.
— И что тогда?
— Тогда? Займусь частной юридической практикой. Возьму у тебя денег взаймы, открою свою контору. Все-таки юридический факультет университета. Денег дашь? На открытие собственного дела? Могу взять в долю.
— Значит, взятку хочешь?
— Страховку. На случай, если из органов попрут.
— Как же мы тогда сюда добрались? Вместе? На моей машине?
— Да. Как и планировалось.
— Кем?
— Руководством. Мы на твоей машине приехали вместе по этому адресу с целью выяснить наверняка, кто была приехавшая в пансионат женщина. Поскольку никто из персонала ее опознать не смог. Слишком большой наплыв отдыхающих. Только ее знакомая могла точно сказать, Регина это была или нет. Поскольку они общались. Со всеми остальными отдыхающими женщина в контакт не вступала, напротив, скрывалась, избегала всяческих разговоров. Мы приехали, а свидетельница, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения и глубокой депрессии, выбросилась с балкона.
— Это лоджия.
— Без разницы. Когда внизу одиннадцать этажей. Ну, как?
— Хорошо. Одна маленькая неувязочка.
— Какая?
— У меня нет денег. На моей фирме работает ОБЭП, я не могу изъять из оборота крупную сумму денег, пока все не утрясется. Так что если это была провокация, то она не прошла.
57 
