76 
— Спасибо, мы учтем.
— В самом деле! Что за безобразие! Лазить по чужим дачам! Так неспокойно на душе зимой!
— Да, мы поняли.
— Я и соседей сейчас к вам пришлю.
— Спасибо, не надо.
— Тогда я…
— Гражданка, мы торопимся. Нам еще на соседние дачи заехать надо. Всего хорошего. Антон, заводи машину! От винта!
Женщина посмотрела на обоих с нескрываемым удивлением. Милиция? А так на бандитов похожи! И машина иномарка!
— Куда? — спросил Антон.
— Куда угодно, только от нее подальше. Заехай за те кустики и притормози.
— Надо говорить «заезжай».
— Откуда ты такой грамотный?
— Регина была филологом по образованию. — Он снова поймал себя на мысли, что про жену сказал «была».
— Теперь эта тетка на всю деревню разнесет, что приехала милиция. Сорока! И никуда не спрячешься!
— Зачем надо было ей врать про какое-то ограбление?
— А что я ей должен был сказать? Про пластическую операцию и про то, что наш милый Андрей Ильич лазером уничтожает отпечатки пальцев? Про то, что эта женщина в бинтах — убийца, скрывается от правосудия и поменяла свою внешность для того, чтобы ее никогда не нашли? Тогда бы эта сорока не по соседям побежала, а в психушку звонить! Здесь тихо-мирно живут простые люди, и им надо говорить об обыденных вещах.
— Таких, например, как ограбление дачи…
— Тихо! Давай понаблюдаем! Отсюда хорошо видно!
Антон пристроил машину за кустами, на самом краю дачного поселка. Домик Андрея Ильича прятался у самого леса. Видимо, хирург не любил быть в центре событий. Лиховских достал театральный бинокль. Старый, давно уже пожелтевший от времени. Антон удивленно поднял брови:
— Это что за раритет?
— Маман одолжила. Она у меня в молодости была заядлой театралкой.
— У вас что, в милиции, инвентарем не обеспечивают?
— Средствов нет. То есть, средств. Так правильно?
— Именно. Дай-ка сюда бинокль!
Антон покрутил колесико посередине, пытаясь максимально приблизить крыльцо небольшого аккуратного домика. Типовая постройка из бруса: две комнаты и кухня — на первом этаже, спальня — на втором, спереди — крылечко, сбоку — веранда. С двух сторон к домику примыкали соседские участки, вдоль забора посажен пышно цветущий, густой кустарник. Несколько голубых елей создавали дополнительную тень, в центре участка разбит цветник. На первый взгляд никаких признаков жизни в домике не было. Тихо.
— Дай! — дернул бинокль Лиховских.
И тоже стал внимательно разглядывать участок,
— Имеем ли мы право на незаконное вторжение? — спросил он и тут же сам ответил: — Не имеем! Поэтому сидим здесь и смотрим. Вымерли они там, что ли?
— Может, спят?
— В час дня?! Если только любовью всю ночь занимались, — глубокомысленно заметил Юрий Иванович. Потом покосился на Антона и добавил: — Извини.
— Ничего. Все равно это уже не Регина. И не Алиса.
— А кто тогда?
— Женщина. С новым лицом и, возможно, без отпечатков пальцев. Дай-ка бинокль!
Прошло минут двадцать. Антон отнял от глаз бинокль и обернулся. К ним шла группа дачников: несколько взволнованных женщин и крупный мужчина, которого явно выдвигали вперед.
— Вон они! — кивнула знакомая уже женщина.
Группа местных подошла к машине. Крупный мужчина неуверенно кашлянул, потом постучал пальцем в стекло:
— Извините. Можно еще разок ваше удостоверение?
Лиховских нажал на кнопку стеклоподъемника:
— Пожалуйста!
Мужчина изучал удостоверение очень долго и внимательно. Антон в это время по-прежнему наблюдал за крыльцом в бинокль. Наконец глава делегации местных жителей обернулся к дамам, успокоено сказал:
— Все в порядке. Граждане действительно из милиции.
— Тогда пусть проведут собрание! Поставят нас в известность!
— Дачи грабят, а мы ничего не знаем!
— Какие дачи? Тут на прошлой неделе «Жигули» в соседнем поселке увели! «Десятку»!
— А заодно пусть скажут, чтобы прекратились эти фейерверки!
— Какие еще фейерверки? — кисло спросил Лиховских.
— А такие! — Одна дама, одетая в балахон песочного цвета, возмущенно заявила: — Наши соседи имеют отвратительную привычку! Каждую пятницу, выпив водки и закусив шашлыком из свинины… Да-да, из свинины! У нас на участке пахнет! Так вот, после всего этого они начинают пускать фейерверки! А меж тем на дворе глубокая ночь! И некоторые, между прочим, спят! Прошу принять меры!
76 
