43. Цифровые машины и политические пристрастия

Командир инструкторской группы Забияка сидел посреди кабины управления и обучал только намедни сформированный расчет из подчиненных офицеров правилам ведения воздушной войны. Точнее, обучать с нуля было бы уже несколько поздно, ибо времена подобной манеры обучения аукнулись еще в 41-м прошлого века. Так что боевой расчет просто обменивался мнениями и уточнял детали распределения обязанностей. Поскольку все были несколько не в своей тарелке, а, кроме того, после расправы со сторонниками евро-интеграции оказались повязаны если и не кровью, то уж совместным заговором однозначно, иерархические ступени, и до того порядком изъеденные совместными армейскими невзгодами последних лет, почти полностью сгладились. Можно сказать, происходило совещание друзей-товарищей по несчастью.

– Послушайте, майор, – интересовался возящийся со старинным фотоаппаратом «Зенит», старший лейтенант Землянский, – а зачем нам, все-таки, вести этот фото-контроль? Для кого?

– Для себя, Антон, – щурился на него Забияка. – Чтобы потом прикрыть собственную задницу.

– Да уж, – вздыхал инструктор приемной системы, – сильно эта фотопленка поможет, когда америкосы…

– Что за панические хлипы, Антоша? – зыркал на него Забияка. – Чего струхнул-то? Совсем скоро тебе придется пережить настоящий бой. Когда еще случай выдастся, а?

– Это он нашим евро-любцам завидует, – подтрунивал полулежащий на табурете без всякого дела капитан Иванов. – Им вот, когда с НАТО совокупимся, вместо советского «Зенита» выдадут «Никон».

– Держи карман, – хмыкал Забияка. – Еще скажи, что им «Пэтриоты» «подарують».

– То уж само собой, – кивал командир локатора К-1. – Но только не в подарок, а в долг. Сколько он там стоит, а? Наши внучики как раз рассчитаются по процентам, а там может и спишут по остаточной стоимости, так ведь? Как думаешь, Николай, – менял тему Иванов, – наша цифровая шкафина, без ЦВМ-щика, не проволынит дело?

– Сплюнул бы ты через плечо, Лёва, – вяло раздражался Забияка. – Месяцами не ломается, а тут… Вот! Тьфу, тьфу, тьфу!

– Такой большой, Николай Васильевич, до майора дорос, а в приметы веришь.

– А ты, Лев Степанович, прямо атеист чистой воды, да?

– Зато не коммунист!

– Нашел чем хвастать, тоже мне. Я бы вот сейчас, наверно, вступил.

– Переживем бой, тогда уж всем скопом можно, – соглашался Иванов.

– Когда… Точнее, если… свалим америкоса, нас и так вне очереди возьмут, – делал философский вывод Землянский. – Вот, закрепил, пан майор, – докладывал он, демонстрируя фотоаппарат, прикрученный на специальном, опять же хап-способом сотворенном крепеже.

– Вижу, – кивал Забияка. – Только брось ты, Антон, этот «пан». Тошно уж. Тут в коммунисты всем рядком готовим пожитки, а тут… Пусть уж по-старому – «товарищ». Привычней пока еще.

– Конечно привычней, – опять подтрунивал Иванов. – Слушай, товарищ майор, а как на зоне друг к другу обращаются? Тоже, «товарищ»?

– Твою бого-мать, Лёва! – нервничал Забияка. – Опять ты за свое? То, понимаешь, «машину» хаишь, то…

– Да, не хаю я ваше милое «Пламя», что мне, – раскачивался на вращающемся табурете Иванов. – Просто, думаю вслух. ЦВМ-щика нашего вспоминаю. Мне ведь ему присветить пришлось. И не жалею как-то. Евро-атлантист хренов. Пусть посидят в бомбоубежище, ума наберутся. Я им там свет вырубил.

– Вырубил свет?! – почти вскакивает со своего собственного табурета Забияка. – Зачем? Как-то…

– Да, чтоб не сбежали, – вяло пояснял Иванов. – В темноте же тяжелей будет сориентироваться, чего, куда. Пусть помучаются в неизвестности. Им, наверное, сейчас тяжко. Они ж не знают, чего мы задумали. Вдруг, прикидывают, как мы их утречком поведем расстреливать.

– Горе наше, капитан-товарищ Иванов! – сплевывал Забияка. – Я понимаю, что мысли вслух. Но полную околесицу-то нести все равно не следует. Тут на носу серьезное дело, а ты…

Обращение-приставку «пан» ввели в украинских вооруженных силах совсем недавно. Она вполне сносно прижилась в качестве замены «товарищ» по отношению к офицерам, а вот с сержантами получилось как-то не очень – «не звучало». Да и к офицерам это озвучивалось как-то шуточно-пародийно, но быть может именно по сей причине и прижилось до жути быстро. Естественно, если копать глубоко и логично, то данное обозначение входило в антагонистическое противостояние с провозглашением демократических принципов, ибо «пан» – есть по сути обозначение классового признака. Однако если копать все-таки не лопатой, а мозгами, то каждому ясно, что под риторику об общечеловеческих ценностях на территорию погибшего СССР вполне успешно и весело ввели классовый анахронизм. Так что применение «пан» по отношению к офицерам как раз и расставляло все на свои места – возводило между подчиненным и начальником непреодолимый классовый барьер. Любой человек с обычным образом завинченными извилинами так это и понимал, а уж как там сие понимание сочеталось с демократической риторикой, причем в той же самой голове, это уже относится к неизмеримой сложности человеческого мозга как такового.

  54