107 
Рублев на предельной скорости миновал два квартала и затем чертыхнулся. Номер «мерседеса» он разглядеть не успел, точно так же, как и номер джипа, ведь машины развернулись не доезжая арки, а теперь и упустил их.
В том, что это приезжал хозяин охранника, засевшего в квартире Борщева, Комбат не сомневался. Кружить и дальше в этом районе становилось небезопасно, скорее всего, успела приехать милиция и кто-нибудь из соседей вспомнит о синем «форде», стоявшем во дворе напротив. Кто-нибудь мог заметить и его самого на карнизе здания.
«Скорее к Бахрушину, – решил Комбат. – Вместе мы заварили эту кашу, вместе и расхлебывать».
* * *
Встреча произошла дома у Бахрушина.
Леонид Васильевич с нетерпением ждал возвращения Рублева, надеясь, что тому удалось вытрясти из Борщева хотя бы часть правды, конечно, если Борис Иванович застал его дома.
Если же нет, шансов узнать что-нибудь от мулатки-Анжелики у него нет. Та наверняка знала совсем мало.
Когда Бахрушин открыл дверь, то лишь взглянув на лицо Комбата, сразу догадался, случилось что-то неординарное и вряд ли приятное. Рублев не проронил ни слова, пока дверь была открыта, а лишь она захлопнулась, тут же выдохнул из себя несколько ругательств.
– Вижу, хреновые наши дела, – произнес Бахрушин и понимая, что сейчас не до эмоций, ничего больше не сказал Комбату, который прямо в ботинках отправился в комнату застланную ковром.
– Ну и херня! – Рублев нервно ходил по большой комнате, от чего та сразу же показалась Бахрушину меньше, чем была на самом деле.
Затем Леонид Васильевич с удивлением смотрел на то, как Комбат уселся и стал снимать с ноги ботинок. Носок был в крови.
– Посмотрите, – Рублев поставил ботинок на стул так, чтобы хозяин квартиры мог его осмотреть.
На коже явственно виднелись следы зубов.
– Борис Иванович, что случилось?
– Борщев разбился.
– Как?
– Хотел удрать от меня по карнизу, да сорвался.
– А зубы чьи на ботинке?
И тут Комбат рассказал Бахрушину о том, что с ним случилось.
– ..кто же знал, что так получится! – злился Борис Иванович. – Напуган Борщев был до смерти, вот и бросился удирать, когда мы с охранником сцепились. Ах да, – спохватился Комбат и вытащил из кармана пистолет с навернутым на него глушителем.
Бахрушин осторожно взял оружие, осмотрел его со всех сторон. Никаких особых примет на пистолете не было. Выщелкнул обойму.
– Патроны на месте, кроме одного.
Комбата удивляло насколько спокоен в этой ситуации Бахрушин. Сидел себе, рассматривал пистолет, прокушенный ботинок и даже в ус не дул.
– Вот и поговорил я с Борщевым! – вздохнул Комбат, снимая окровавленный носок.
Бахрушин, не меняя выражение лица, снял с полочки журнального столика пачку салфеток, вытащил две и подал Комбату.
– Промокни.
Случилось то, что случалось редко: Комбат чувствовал себя надломленным. Он понимал, что в общем-то взялся не за свое дело, вот и подвел теперь Бахрушина. Будто мало у того неприятностей! Может быть, именно поэтому он так тщательно занялся своей неглубокой раной. Рыхлая бумага легко впитывала в себя кровь.
Затем Рублев долго брызгал на прокушенную пятку из флакончика с туалетной водой.
А Бахрушин тем временем размышлял.
Но уравнение получалось со многими неизвестными и данных для того, чтобы получить ответ, не хватало.
– По-моему, Борис Иванович, получилось так, что ты, сам того не желая, облегчил задачу тем, кто стоял над Борщевым.
– Ничего я не облегчал! Все получилось само собой.
– Да. Но им было выгодно избавиться от подполковника. Теперь они смогут все списать на него, если, конечно, в этом возникнет необходимость. – Иваницкий… – проговорил Бахрушин, – теперь остался только он. И я удивлюсь, если полковник до сих пор жив. Хотя, – задумался он, – наверняка на полигоне у них крутится большое дело. Раз большое, значит у него есть инерция.
– Какая инерция? – не понял Рублев.
– Все большое имеет огромную инерцию.
Остановить такую машину мгновенно невозможно, пока она не выработает свой ресурс.
Значит, Иваницкий им еще понадобится.
– Кому им? Людям в Министерстве обороны?
– Нет, – покачал головой Бахрушин. – Они в этом деле такие же пешки, как и Иваницкий с Борщевым. Получают свои деньги и не более того. А вот настоящий хозяин – это тот, кого ты видел с мулаткой Борщева.
Борис Иванович подложил под носок салфетку и надел ботинок.
107 
