очень нудно 
36 
Таксист обернулся, пытаясь понять, чего же теперь хочет от него пассажир – выйдет здесь или будет ждать, когда откроются ворота.
Борщев лениво набрал телефонный номер.
Трубка все-таки сработала, хоть до Москвы и было около тридцати километров. Валентин Витальевич понял насколько идиотская ситуация складывается: два абонента находятся друг от друга в ста метрах, а разговаривают каждый через свой телефон, и оба аппарата стоят в Москве.
– Григорий Александрович, я уже возле ваших ворот.
– Вижу, въезжай.
Ворота раздвинулись. Неухоженный пейзаж тут же кончился, дрожки окружали подстриженные кусты и клумбы с цветами.
– Подождешь здесь, – бросил Борщев таксисту, выходя из машины.
Тот надвинул на глаза кепку и устроился вздремнуть. В наступившей тишине громко щелкал счетчик.
Борщев вошел в дом и осмотрелся, пытаясь понять, где же сейчас находится хозяин – то ли подниматься на второй этаж, то ли пройти в гостиную.
– Григорий Александрович! – крикнул он в прохладную тишину дома.
И тут появился хозяин. Он вышел из гостиной. Борщев протянул руку, но Григорий Александрович пожимать ее не стал. Вновь холодок подступил к сердцу подполковника.
– Через порог нельзя, – пояснил хозяин дома, пропуская в гостиную гостя.
Борщеву даже не предложили раздеться.
Он сел в кресло перед низеньким мраморным столиком и положил на него свой кейс-атташе.
Хозяин дома наверняка с большей любовью относился к этому портфелю, чем к тому, кто носил его.
– Ну, как у нас идут дела? – поинтересовался Григорий Александрович, довольно плотный высокий мужчина с военной выправкой и благородной сединой в волосах.
– Все отлично идет и деньги капают.
– И много накапало?
– Как и в прошлый раз, – Борщев открыл кейс-атташе и достал газетный сверток.
– Да, ты их и носишь! – проговорил человек с генеральской внешностью.
– А что такое?
– Словно ссобойку. Будто у тебя там сало и четвертинка хлеба и лук репчатый – половина головки.
– Привычка, товарищ генерал, – сказал Борщев и прикусил язык.
В финансовых разговорах Григорий Александрович не любил, чтобы называли его «генералом».
– Мы с тобой сейчас не на службе. Ты мне еще честь отдай в своем маскарадном костюме.
Борщев хотел было развернуть газету, но Григорий Александрович почти вырвал у него сверток, пересчитал пачки, прикинул на взгляд, полные ли они, перелистал купюры.
– Много огненной воды еще осталось? – поинтересовался он, убедившись, что с деньгами все в порядке.
– Ровно половина ушла, – честно ответил Борщев.
– Ничего себе! – присвистнул генерал в махровом халате. – Мне казалось, побольше должно было остаться. Ты не темнишь?
– Как можно!
– Верю, верю, – остановил его Григорий Александрович, а затем добавил. – Может, оно и к лучшему. Все уйдет, вообще проблем не станет. А то волнуемся каждый раз… А затем, прищурившись, спросил:
– А ты, Борщев, что делать будешь, когда наш источник иссякнет?
– Я? – от неожиданности переспросил подполковник.
– Только не ври, правду говори.
– Да есть у меня кое-какие планы, пока еще неопределенные.
– Свалить куда-нибудь решил, небось?
– Еще не знаю, – отнекивался подполковник. – Время покажет.
– А то послушай, деньги у тебя ведь большие, все равно ты их никуда не тратишь, вложил бы в дело, а? Отбились бы, вернулись назад быстро, но уже в легальном виде, безналом. И впрямь стал бы новым русским, а то смотреть на тебя в кашемировом пальто тошно!
– Не знаю, подумать надо.
– Да ну тебя к черту, Борщев! Делай что хочешь, но только не забывай, о твоих деньгах не ты один знаешь.
– А что, кто-то уже интересовался?
– Нет. Я знаю, есть еще люди, которые с нами вместе работают… Деньги, они как магнит: спрятал, лежат, думаешь только тебе о них известно. А тут глядь – и явились ребята на их магнитный запах.
Борщев повел плечами.
– Да ладно, будет тебе, не пугайся, – генерал поправил махровый халат на своих широких плечах и поставил на стол бутылку и две рюмки.
– Выпьем, дело-то ведь хорошее вместе делаем.
«Абсолют» полился в рюмки. Борщев, которому совершенно не хотелось пить, изобразил на своем лице удовольствие.
– За успех! – сказал хозяин дома, касаясь подставкой своей рюмки рюмки Борщева.
– За него.
Раздался мелодичный хрустальный звон.
Мужчины выпили. И тут же закусили солеными орешками, лежащими в вазочке на мраморном столе.
36 
