Лёгкий, ненавязчивый романчик 
86 
Бахрушина кто-то остановил, принялся расспрашивать. Комбат закурив сигарету, пошел вдоль рядов свежих могил. Остановился возле ребят, выпачканных в землю. Те, лениво поругиваясь, прикидывали, успеют ли эти военные похоронить своих покойников до приезда следующих похорон.
– Все, пора кончать эту тягомотину, – сказал один из парней и бросив на дно могилы дымящуюся сигарету, пошел к автобусам.
Сперва в душе у Комбата поднялась волна злости, но он тут же понял, парень действует правильно. Если сейчас не вмешаться и не понести гробы к могилам, то женский плач и причитания не остановятся никогда. Похороны в свои руки должны взять профессионалы, знающие, что все в общем-то собрались лишь для того, чтобы избавиться от мертвецов, а все остальное – это мишура и способ убедить себя, что в этом мире есть кое-что вечное.
Гробы на плечах поплыли к могилам. И тут Комбата удивило то, как быстро и слаженно работают эти двое парней. Они успевали закопать могилу всего за несколько минут. Мелькали отполированные до блеска штыки лопат, прихлопывая землю.
Все цветы, которые попадали в руки парня, работавшего могильщиком, тут же переламывались пополам, отламывались ручки плетеных корзин с цветами. А если кто-то начинал возмущаться, то он невозмутимо отвечал:
– Я могу и не ломать, но завтра, на следующих похоронах, эти же цветы и эти же корзинки мне придется ставить на другую могилу – украдут кладбищенские бомжи и за полцены продадут.
Борис Иванович Рублев смотрел на лица людей, собравшихся на похороны. Теперь, когда могилы были уже закопаны, лица немного прояснились. Жизнь продолжалась. Разговоры стали звучать несколько громче.
И тут Комбат увидел Бахрушина. Тот стоял возле своей «Волги» и махал ему рукой.
Рублев заспешил к машине.
– Поехали!
– Мы разве не со всеми?
– Не могу больше видеть их морды! – зло проговорил Леонид Васильевич и только потом огляделся, не слышит ли его кто. Но к счастью рядом никого не оказалось.
Тот въезд, которым они приехали к свежевырытым могилам, был перекрыт автобусами и другими машинами, поэтому шофер свернул на первую попавшуюся аллею, и вновь за стеклами потянулись нескончаемые ряды памятников, крестов.
– Понаставили камней, – зло говорил Бахрушин, – думают, будто навечно. Сколько до них уже народу в землю закопали, а где они – памятники? Хорошо, если в центре города какую-нибудь надмогильную плиту конца прошлого века увидишь. А остальных нет – исчезли. Если мне придется умирать, – засмеялся Леонид Васильевич, – непременно закажу кремацию.
– И чтобы пепел потом развеяли с вертолета? – усмехнулся Комбат.
– Конечно с вертолета, с «Барракуды», – рука Бахрушина опустилась Комбату на плечо. – Чем меньше хлопот своей смертью доставишь окружающим, тем дольше тебя будут помнить. Эй, послушай, – обратился он к водителю, – ты случайно не заблудился здесь, на кладбище? А то мы полчаса будем ехать, час, а вокруг только одни памятники.
– Ничего, сейчас проберемся к западным воротам.
Когда машина выехала на шоссе, Комбат опустил стекло и жадно принялся вдыхать воздух, в котором не было и намека на запах цветов.
– На поминки мы не поедем, – после недолгого молчания произнес Бахрушин. – Согласен, Комбат?
– Хотите, поедем ко мне? На службу же вы сейчас возвращаться не станете?
– Что там делать, на службе! И так все на похоронах. Заезжай в лес, – Леонид Васильевич показал на узкую дорогу, ведущую в лес.
Шофер, привыкший к спонтанным решениям своего начальника, спорить не стал. И минут через пять «Волга» уже выехала на лесную поляну, сплошь укрытую сухой травой.
Посередине виднелось место для костра, аккуратно обложенное камнями. Были возле него и бревна для сидения – гладкие, отполированные. Наверняка местная молодежь часто собиралась здесь. Возле камней виднелись осколки бутылок – белые, коричневые, зеленые, поблескивали алюминиевые крышечки от водки, от вина.
Комбат еще не понимал зачем притащил его сюда Бахрушин. Тот предложил:
– Садись, Борис Иванович.
Комбат, хрустя зелеными осколками, прошелся по самому краю кострища и присел на толстое, нагретое солнцем бревно. Бахрушин сел напротив него и криво усмехнулся:
– Плохи у меня дела, Комбат.
– По вам этого не скажешь, – решил немного польстить полковнику бывший майор.
– Мне ли не знать! – Бахрушин упер руки в колени, словно бы хотел стать побольше.
86 
