64 
– Нет, но я бы…
– А как насчет консервированных груш?
– Можно чуть-чуть… через некоторое время. Дело в том, что я валюсь с ног после этой дороги. Может, я бы немножко вздремнул, перед тем как…
– Черт побери! – опять грохочет Генри, мелькая перед Ли в кухонном чаду. – Мальчик валится с ног! Да что это мы в самом деле! Конечно. Возьми тарелку наверх, в свою комнату. – Он поворачивается к буфету и наваливает на тарелку пригоршни печенья из кувшина, сделанного в виде Сайта-Клауса. – Ну вот, ну вот.
– Мама, а можно нам тоже печенья?
– Сейчас, сейчас.
– Послушайте! Я знаю! – внезапно подскакивает на своем стуле Джо Бен – кухня битком набита людьми – и начинает что-то выяснять, почему, мол, все стоят и никто не хочет сесть. Но тут бисквит, который он жует, попадает ему не в то горло, и Джо приходится умолкнуть.
– Мама!
– Сейчас, сейчас, милый.
– Малыш, ты уверен? Может, перекусишь сначала? – Хэнк бесцеремонно колотит посеревшего, задыхающегося Джо Бена по спине. – Наверху прохладно для еды…
– Хэнк, у меня нет сил жевать.
Джо Бен проглатывает свой бисквит и каркает придушенным голосом:
– Сумки? Где его вещи? Я схожу за его вещами.
– Вперед! Я с тобой. – Хэнк направляется к задней двери.
– И немножко фруктов.
Джэн достает из холодильника два сморщенных яблока.
– Постой, Хэнк…
– Боже ж ты мой, Джэн! Ты разве не видишь, мальчик еле стоит. Ему нужно место, чтобы отдохнуть, а не эти сушеные какашки. Честное слово, Леланд, я не понимаю, как они только выносят своих засранцев. Но я тебе советую… – Холодильник снова открывается. – Где у нас груши, которые я собирал?
– Что, Малыш?
– У меня нет вещей, понимаешь, по крайней мере в лодке.
– Точно. Помню, я даже удивился, когда мы с тобой плыли.
– Водитель автобуса не мог… Генри выныривает из холодильника.
– Вот! Попробуй это! – И рядом с печеньем водружается груша. – Очень полезно после дол-
того пути; я, например, с дороги очень люблю груши. – БЕРЕГИСЬ! Все встают.
– Послушайте! – Джо Бен щелкает пальцами. – А постель-то ему есть где-нибудь?
– О Боже! – Все опять начинают скакать…
– Ну-ка, вы! – Генри хлопает дверцей холодильника. – Правильно! – Он высовывает голову в коридор, как будто у него там камердинер. – Правильно. Вы понимаете, что ему нужна своя комната?
Пожалуйста. Ради Бога, все вы…
– Папа, я уже решил какую.
– Мамочка, печенье…
– Я привезу его вещи! – кричит где-то впереди Джо Бен.
– Он говорит, они на автобусной станции.
– Не забудь взять свою тарелку, Ли!
– Ты уверен, что тебе этого хватит, мальчик? Налей ему стакан молока, Джэн.
– Нет! Правда. Спасибо. – Спасибо!
– Пошли, Малыш. – Хэнк…
– А если еще чего захочешь – крикни…
– Я…
– Ничего, Малыш… – Я…
– Ничего. Пошли наверх.
Ли даже не заметил, как Хэнк взял его за руку и повел по коридору – еще один мазок в общей неразберихе… И это я? А это мои близкие? Эти люди? Эти безумные люди?
(«Потом поговорим, сынок! – кричит ему вслед старик. – У нас с тобой еще будет время поговорить». Ли собирается ответить, но я его останавливаю: «Малыш, пошли наверх, иначе он никогда от тебя не отстанет». И я очень вовремя подтаскиваю Ли к лестнице, пока Генри снова не накинулся на него. Он поднимается передо мной, как сомнамбула или что-нибудь в этом роде. Когда мы добираемся до верха, мне не приходится показывать ему, куда идти. Он останавливается перед дверью своей бывшей комнаты и ждет, когда я ее открою, потом входит внутрь. Можно подумать, что он ее заранее забронировал, – так уверенно он себя ведет.
– А ведь ты мог и ошибиться, – улыбаюсь я ему. – Ведь я мог иметь в виду другую комнату.
Он оглядывается – свежезастеленная кровать, чистые полотенца – и отвечает мне тихо, не отводя взгляда от приготовленной для него комнаты:
– Ты тоже мог ошибиться, Хэнк, – я мог и не приехать. – Но улыбки на его лице нет; для него это серьезно.
– Ну это, Малыш, как Джо Бен всегда говорит своим ребятишкам: лучше перестраховаться, чем потом всю жизнь лечиться.
– Тогда я лягу, – говорит он. – Увидимся утром.
– Утром? Ты что, хочешь проспать всю жизнь? Сейчас же всего полшестого или шесть.
– Я хотел сказать – позже. Увидимся позже.
– О'кей, Малыш. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. – Он отступает, закрывает дверь, и я почти слышу, как бедняга облегченно вздыхает.)
64 
