очень нудно 
73 
Как могли враги бесшумно приблизиться и в полной тишине забрать мертвеца?
А если замкомполка сбежал от своих товарищей, то не по воздуху же он пролетел? Утерши лоб, майор выглянул еще раз. Тишина, облачное небо. Так низко нависли облака – до них, кажется, рукой подать. Можно зацепиться, подтянуться и пропасть в серой, поглощающей звуки толще.
Воскобойников бросился к своим. Первым, еще до того, как он открыл рот, среагировал Сиверов.
Бросился к люку, выбрался наружу и вжался в ребристую поверхность, куда вчерашний ветер занес несколько желтых листьев.
Сейчас ветра не было. Чтобы сдуть массивного мужика, требовался сильнейший ураган. Листы кровли не были мокрыми, чтобы заскользили подошвы, – дождевая влага с такой поверхности испарялась быстро. И вообще, если б Тарасов понял, что теряет равновесие, он бы не молчал, позвал бы на помощь.
Сиверов заполз на один из гребней крыши, осмотрелся оттуда. И вдруг заметил недалеко от себя нечто похожее на отпечаток. Дожди и ветра в Подмосковье часто бывали с грязнотцой, несли с собой то гарь торфяных пожаров, то частицы городского смога. Склады построили относительно недавно, но поверхность кровельных листов уже покрылась мутноватым налетом, какой обычно остается на асфальте после высохших луж.
Одного слабого отпечатка хватило Глебу, чтобы все понять. На крыше отпечаталась босая нога, причем пальцы гораздо отчетливее пятки. Отпечаток вряд ли принадлежал кому-то из врагов. Он был направлен в противоположную от люка сторону. Если чеченец отходил, унося с собой тяжелый груз, пятка отпечаталась бы гораздо отчетливее.
На самом деле кто-то быстро, на цыпочках убегал, сняв обувь, чтобы не шуметь. И это мог быть только человек со странноватой улыбкой и мелкими васильковыми глазками.
* * *
В этот день все говорили только о бегстве. Никто не заскучал по Тарасову, но каждому хотелось его понять. Почему он не воспользовался случаем, не остался в столице с изъятыми у Кормильцева деньгами? Мог бы остаться, мог бы уехать из Москвы на все четыре стороны. Нет, вернулся, чтобы оставить улов и уйти потом, через четверо суток. Странно, очень странно.
– Я не заметил, чтобы он сильно нервничал, боялся, – тер лоб Воскобойников.
Никто бы не удивился, если б попытался бежать Витек. Но Тарасов… Может, он задумал уйти уже давно, и только рана не позволяла исполнить задуманное? Теперь почувствовал, что готов.
– Ничего хорошего я от него не ждал, – откровенно признался Самойленко. – Слинял и ладно, перышко в жопу. Меньше народу, больше кислороду.
– Если разобраться, то действительно… Из двух зол… – Воскобойников наконец убедился, что никто его не винит.
Сиверов молчал. Как и другим, ему хотелось закурить, но для этого нужно было отойти, сесть у самого вентиляционного отверстия. Курить на складе строжайше запрещалось в целях пожарной безопасности – как самим здешним работникам, так и представителям фирм-арендаторов. На запах табачного дыма сработал бы ближайший датчик, поэтому с сигаретой ходили к толстой трубе из оцинкованной жести.
Курить сейчас хотели все, но никто не спешил к вытяжке, гарантированно затягивавшей дым только одной сигареты. Каждый слушал других – вдруг кто-то случайно обронит верную мысль.
Шестым чувством Глеб догадывался: замкомполка не стал уходить далеко – он где-то здесь, неподалеку. Что он задумал? Бегать не мастер, стрелять тоже. Когда у человека непорядок с головой, в нем иногда просыпается звериная хитрость. Идея может быть самой бредовой, но способ ее осуществления окажется абсолютно точным и выверенным. Вряд ли Тарасов попадет в лапы к боевикам. Скорее, он сам в состоянии причинить зло какому-нибудь ни в чем не повинному человеку.
Кто его знает, не упадет ли теперь на приличный градус сумасшедшее рвение боевиков? Может, именно Тарасов был для них самой раскрученной фигурой, самым желанным уловом. Ведь остальных не «рекламировали» по телевизору, а замкомполка превратили чуть ли не в символическую фигуру. Недаром по каналам связи боевики предлагали в свое время отдать за него одного то двадцать, то тридцать пленных федералов.
Другие фамилии – к примеру, Воскобойникова – вообще ни разу не озвучивались.
– Решился человек, вот он и выживет, – пробормотал Витек себе под нос. – А у нас очко играет остаться, но уйти еще страшней. Потому и сдохнем, как собаки. Будут чечены по куску отрывать.
73 
