Особенно,... 
59 
Тут-то ему и понадобился я, точнее, мои умелые руки. Думаю, что сам я ни за что не согласился бы работать с Даниином, если бы не его ассистентка марсианка Аида. Мне было жаль ее. Даниин всегда дурно обращался с ней, но становился особенно груб и придирчив, когда ломал голову над какимнибудь новым псевдочудом.
Однажды я услышал, что Аида плачет. Услышал через толстую стену гримерной на телестудии. Может быть, вы и скажете, что это не мое дело, но я постучался к ней и спросил: «Не могу ли я тебе чем-нибудь помочь, Аида?»
Девушку ростом в семь футов и до того тощую, что вены проступали у нее сквозь кожу, как веревки, вряд ли можно считать привлекательной, а Аида была очень мила. Ее ярко-красные глаза блестели от слез, которые ей вряд ли стоило проливать, если учесть, насколько обезвожены марсиане.
— Чем вы можете мне помочь? Мне уже никто не поможет, — печально покачала она головой. К счастью, она сидела, как бы сложившись втрое, так что я положил ее голову себе на плечо и потрепал по длинным белым волосам. Если бы Аида стояла, мне пришлось бы для этого залезть на стремянку.
— Что у тебя стряслось? — спросил я у нее ласково.
— Мистер Берроу, мне кажется, я его люблю, — голос Аиды задрожал, — иначе я бы не выдержала. Но можно ли любить и ненавидеть одновременно?
Я молча погладил ее по голове и почувствовал к ней жалость.
— Так вы не знаете? — продолжала она. — Я перечитала все земные книги, какие только смогла достать, все, что было написано о любви, но так и не смогла найти ответ. — Аида всхлипнула: — Книги мне так ничего и не объяснили. Может быть, вы мне скажете?
Что и говорить, вопрос был не из легких. Я вышел из того возраста, когда любовь и всякая там чепуха значили для меня очень много, но память у меня была хорошая…
— Что заставило тебя полюбить землянина, Аида? — Вопрос дурацкий, но нужно же было мне хоть как-то поддержать разговор.
Она опустила голову и прижалась к моей груди. Я механически продолжал гладить ее по голове.
— По правде сказать, не знаю. Когда мы встретились, я была еще совсем девочкой. Мать всегда держала меня подальше от марсианских мальчиков. Говорила, что я еще слишком молода, чтобы встречаться с ними. Должно быть, землянина она не сочла опасным. Но Даниин не такой толстый, как вы, мистер Берроу, или большинство землян. Он стройный и красивый, почти как марсианин. И как прекрасно он говорит, по крайней мере когда захочет. — И Аида снова безутешно зарыдала.
Дверь отворилась, и в гримерную вошел Даниин. Возмущение его не знало границ.
— Ах ты, марсианская дрянь! — загремел он. — Я сделал тебя своей ассистенткой. Так вот она, твоя благодарность! Стоит мне отлучиться на минуту, как ты заводишь шашни со стариком! Что ты в нем нашла?
Я вмешался из опасения, что он ударит Аиду:
— Послушайте, Даниин, я ведь пришел предложить вам одну недурственную идею для вашего аттракциона.
Даниин кивнул. Что же, мне по крайней мере удалось завладеть его вниманием. Я торопливо продолжал:
— Мне кажется, я придумал совершенно оригинальный трюк с освобождением.
Ревность Даниина несколько поутихла, уступив место его жадному интересу к новым еще никем но опробованным трюкам.
— А в чем там соль? — спросил он нетерпеливо.
— Из чего только вам не приходилось освобождаться. Вы даже назначили приз тому, кто сумеет придумать оковы, от которых вы не избавитесь за пять минут.
— Все это так, — перебил меня нетерпеливо Даниин, — я выбирался из таких ловушек, которые отправили бы на тот свет допотопного Гудини. — Он скрипнул зубами от ярости: — Жалкий факир! Я просто выхожу из себя, когда читаю все эти россказни о нем.
Так оно и было. Даниина терзала мысль, что он родился слишком поздно, чтобы успеть померяться силами с величайшими иллюзионистами прошлого. Он чувствовал, и, как мне кажется, не без основания, что мог бы превзойти любого из них.
— Так что вы придумали? — повторил он нетерпеливо, поворачиваясь снова к Аиде.
Я быстро ответил:
— Потрясающий трюк! Освобождение из бутылки Клейна!
— А что это такое?
Я вздохнул. Иногда его неосведомленность обо всем, что выходило за рамки чисто профессиональных познаний, поражала меня. Я постарался объяснить суть дела как можно проще. «Вам приходилось когда-нибудь видеть лист Мебиуса?» — спросил я, поднимая с пола узкую полоску бумаги.
Ответом мне был неуверенный взгляд. Я повернул один конец полоски на пол-оборота и приклеил его к другому концу. Взяв в руки карандаш, я показал Даниину, что, не отрывая грифеля от бумаги, можно провести линию, проходящую по обеим сторонам полоски.
59 
