83 
Любому, кто знаком с реалиями сегодняшней России, очевидно: никакого «угнетения» каких бы то ни было народов в России нет. Как раз проводится политика насилия именно над основоположником нашей страны и нашей цивилизации – русским народом. Однако и другим народам нашей страны достается не меньше. Это типичный миф, создаваемый под совершенно конкретный заказ: подготовку развала России и разжигание на ее территории кровавых конфликтов с одновременным созданием «информационных поводов» для ввода на ее территорию оккупационных сил («для предотвращения кровопролития»). Кроме того, миф этот стал раскручиваться, в первую очередь, эстонскими политическими группами, когда стало неизбежным появление альтернативного пути транспортировки российско го газа в Западную Европу – будущего Северо-европейского газопровода. Российские либералы, как и их реальные работодатели (западные государства и наднациональные структуры), активно используют мифологию и мифотворчество для достижения своих целей и дискредитации процессов государственного восстановления России и окружающих ее постсоветских образований. Которые, необходимо отметить, в большинстве своем, нежизнеспособны в сколь либо отдаленной исторической перспективе. Примерами могут служить потерявшие свой научно-промышленный потенциал Грузия, Прибалтика и стабильно деградирующая Украина.
Один из таких мифов, запускаемых либеральными группировками в России, связан с намечающимися интеграционными тенденциями между некоторыми республиками СССР; в частности – с Казахстаном. В 2003–2005 годах четко обозначилась тенденция на сближение тех постсоветских республик с Россией, которые по той или иной причине смогли избежать насильственного переворота в виде спланированной извне «цветной революции». Для постсоветских элит, не смотря на их явную вину в развале СССР, все более становилось очевидным: сохранить свое положение можно только в тесном союзе с Россией. (Безусловно: для этого союза нужна была, выражаясь политкорректно, «твердая политическая воля России», а проще говоря – наличие в России дееспособной и сплоченной, не компрадорской элиты, а элиты Развития). Такими республиками стали, в первую очередь, Казахстан, Армения, Таджикистан, несколько позднее – Узбекистан. И даже Киргизия, в которой «оранжевый мятеж» пошел не так, как это планировалось его авторами. Этому же способствовал процесс прекращения «экономического роста» в этих республиках. В течение последних нескольких лет, прошедших после «дефолта» 1998 года, рост и особенно его высокие темпы обуславливались «восстановительным периодом» – когда высокий ПРОЦЕНТНЫЙ рост получается в «секторе реальной экономики» благодаря запуску неработающих ранее предприятий. То есть экономика растет с нулевой от метки на основе созданных ранее «фондов» (производственные корпуса, транспортная инфраструктура, имеющееся в наличии оборудование и пр.). Позднее, когда эти, доставшиеся бесплатно, мощности освоены, рост заметно снижается и прекращается вовсеОсобенно эти процессы были заметны в Казахстане, «макроэкономические» показатели которого росли, а интеграционные настроения с Россией в обществе и политической элите постепенно усиливались. Казахстанская интеллектуально-политическая и экономическая элита осознали: все опробованные в Казахстане «векторы развития» (европейско-американский, турецко-исламский и китайский) неизбежно ведут к ликвидации казахской самобытности и «сворачиванию» не только развития, но и самого существования как казахской национальной государственности, так и казахских элит в целом. Для всех перечисленных «векторов» Казахстан не более, чем сырье, которое нужно максимально интенсивно выкачивать и использовать. Чтобы конкурентам не досталось. Единственный, кто будет относиться к казахам как к равным – Россия. Историческая память как раз это и подтверждает.
Итогом осознания последствий сегодняшних процессов дезинтеграции с Россией стали интеграционные настроения в Казахстане (теперь и в других республиках). Это создавало угрозу для идеологии либерализма, господствовавшей во властной элите РФ.
Для преодоления этих опасных для либеральной доктрины тенденций, представители радикал-либерального политического тренда в России запустили в ход миф о том, что в Казахстане а) экономический рост продолжается за счет приватизации и продажи государственной собственности иностранцам, б) зависит не только от нефтедобычи, а обусловлен «успешной экономической моделью» и либеральными реформами в Казахстане. И, наконец, в) казахстанская элита все меньше стремится к активизации интеграционных процессов с Россией. То есть основной информационной установкой либерального лобби в России являлось утверждение, что, дескать, курс либеральных реформ, с которого по степенно сворачивает Россия, приносит несомненный успех «более последовательному» в этом отношении Казахстану.
83 
