80 
— Я не хочу, чтобы в моем доме распоряжалась какая-то шлюха! — прошипела Хейзел с перекошенной физиономией. — Вон из моей жизни! Я покажу брату, с кем он связался!
— Главное — не забывай, что я тебе только что сказала. Иначе пожалеешь.
Кэтлин оставила Хейзел кипеть от бессильной злобы в одиночестве и направилась к дому.
Внешне Кэти была абсолютно спокойна, внутренне же была близка к отчаянию. Опасность, которой подвергся Терон, чуть не свела ее с ума, а разговор с Хейзел со всей очевидностью показал, что золовка способна на любую гнусность. Она ненормальная, это ясно. Иначе разве стала бы она отыгрываться на беззащитном ребенке? Мерзкая, сумасшедшая садистка. Зачем она это делает? Чего ей не хватает?
Все собрались на кухне. Кэтлин изобразила на лице жизнерадостную улыбку.
— Где ты была? — спросил Сет и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Эрик говорит, что вы обошли все магазины и накупили массу всяких чудесных вещей. Он очень тобой доволен.
Она взглянула на Эрика, увидела его вопрошающий, обеспокоенный взгляд и пояснила:
— У Эрика хороший вкус, поэтому задача оказалась нетрудной.
Эрик был в одежде, принадлежащей Сету, и Кэтлин заметила, как тесен ему этот наряд.
— Где Терон? — обеспокоенно спросила Кэти.
— Его уложили поспать перед ужином, — ответила Элис. — Малыш совсем выбился из сил.
— Может быть, тебе тоже поспать? — предложил Сет, нежно поцеловав ей руку. — Ты пережила такое потрясение. Прими ванну, расслабься. Все равно ужин будет готов не скоро. Надень что-нибудь полегче. Мы тут посоветовались и решили, что не будем жарить мясо, а лучше сварим омаров.
— Отличная мысль, — сказала Кэтлин и ласково поцеловала мужа в лоб. — С вашего разрешения, удаляюсь. — Она засмеялась. — По-моему, здесь и без меня кулинаров хватает.
Все были заняты работой: Джордж раскатывал тесто, Эрик резал салат. Сет колдовал над омарами, а Элис осуществляла общее руководство.
— Да, ты нам совершенно ни к чему, — пошутил Сет. — Иди, отдыхай.
Кэти устало поднялась по лестнице, чувствуя, что и в самом деле валится с ног. Она заглянула в детскую, посмотрела на малыша, пощекотала сонное личико, улыбнулась, увидев свисавшую из ротика ниточку слюны. При мысли о том, что Терон мог погибнуть, внутри у нее все похолодело.
Ванну она принимала долго и со вкусом. Потом выпила бокал белого вина из бутылки, заботливо приготовленной Сетом. После горячей воды тело размякло и отяжелело. Постель выглядела так маняще, что Кэтлин не устояла перед искушением — откинула покрывало, рухнула на простыню, обхватила руками подушку и тут же уснула.
Проснулась она, встревоженная звуками, доносившимися из детской. Кэти испуганно села на кровати, наскоро набросила на плечи белый халат, кое-как затянула пояс и бросилась в соседнюю комнату.
Над колыбелью, склонившись, стоял Эрик. Кэтлин облегченно прислонилась к притолоке.
— Что с тобой? — удивился Эрик, глядя на ее побледневшее лицо.
— Ничего. Просто я…
— Меня послали за тобой. Я заглянул в спальню, но ты так сладко спала, что не хотелось тебя будить. Тогда я решил сначала разбудить капитана.
Он улыбнулся, и у Кэти стало тепло на сердце — с таким нежным выражением лица смотрел Эрик на ее спящего сына.
Бесшумно ступая по толстому ковру, Кэти подошла к Эрику и подумала: «Если бы все сложилось нормально, эта сцена была бы вполне обыденной. Мы бы поженились и растили Терона вместе. Но Эрик лишен этого счастья. Как могу я искупить свою вину? Ведь мы расстались из-за моей дурацкой, непростительной ошибки».
— Я должна попросить у тебя прощения, Эрик.
— В самом деле? — тихо спросил он, чтобы не разбудить младенца.
— Я была так не уверена в себе, всего боялась. Как мне могло прийти в голову, что ты женат? Я сама убедила себя в этом и пустилась в бега, так ничего и не выяснив.
Она увидела, что в его глазах светится невыразимая нежность. Не часто смотрел он на нее такими глазами…
— Что бы ни произошло… между нами, — чуть севшим голосом продолжила она, — я должна была сообщить тебе о рождении сына. Прости меня.
Она сокрушенно повесила голову, но Эрик приподнял ее лицо за подбородок.
— Чего уж теперь извиняться. Я и сам в последние два года вел далеко не идеальный образ жизни. Такие штуки выкидывал, что теперь вспомнить стыдно. Я был обижен, зол на весь белый свет. Мне казалось, что мир наполнен ненавистью. Я совершил немало ошибок, однако все они в прошлом. Давай забудем о том, чего не исправишь.
80 
