114 
«Доллары для этого нужны, много долларов. Где их взять?»
«Где взять? У империалистов и возьмем».
«Не дадут больше. Вы с Андроповым, Михаил Сергеевич, таких дров наломали, что больше не дадут. Покойный Леонид Ильич еще умел с ними договариваться, а Андропов все испортил. Не подо что просить больше. И так больше 30 миллиардов задолжали, а как гаранты — еще 40. Недаром Леонид Ильич, царствие ему небесное, шутить любил: „Если долги будут требовать вернуть, то хоть войну начинай. Другого выхода нет“».
«И тем не менее, есть одна статья, под которую они дадут».
Непонимающие, заинтригованные и настороженные взгляды сфокусировались на молодом генсеке, сидящем во главе длинного, полированного стола под большим портретом Ленина.
«Под права человека. Дадут обязательно. Под гласность дадут. Под перестройку всего нашего общества».
Генерал Чебриков с сомнением покачал головой. Нет, он не сомневался в том, что дадут. Дадут, конечно. Но опять поднимать этот проклятый, замусоленный западной пропагандой вопрос «о правах человека», который, как хорошо известно, надуман ЦРУ и которого в Советском Союзе нет. У нашего народа есть все права: право на труд, право на отдых, право на бесплатное медицинское обслуживание. Как в любой казарме или тюрьме. Пить просто надо меньше. Последнее соображение генерал высказал вслух.
Егор Лигачев сомневался еще сильнее, хотя головой не качал. У Горбачева где-то в сейфе лежали какие-то бумаги о его, Лигачева, причастности к Узбекскому делу. Раз генсек высказывает подобное мнение, то лучше сразу не перечить. Хотя какой козырь даем в руки империалистам, признавая сам факт нарушения прав человека в нашей стране.
Николай Рыжков широко улыбался. Главное, чтобы деньги дали, а мы их вложим в капитальное строительство. Самое лучшее место для вклада. Ни одна комиссия не разберется, сколько украдено. Он, напротив, оценил предложение Горбачева. Под такой неясный вопрос, как права человека, можно из США и Европы сосать займы еще лет двадцать.
Григорий Романов сидит, насупившись. Против него начались какие-то странные игры. В Ленинграде в имение его сестры пришли какие-то контролеры то ли из так называемого народного контроля, то ли из обкома, потребовали документы на особняк и землю, что-то мерили, записывали, опрашивали охрану.
Точно так поступили в свое время с Екатериной Фурцевой, когда пришло время ее выкинуть из ЦК. Поэтому он молчит.
Гейдар Алиев тоже молчит. С Андроповым хорошо было работать, все было понятно. Опасно, конечно. Но это была игра мужчин. А тут что-то слишком сложно плетет новый генсек. Как бы не запутаться. Надо посмотреть, да и махнуть домой, в Баку. Если американцы начнут давать деньги на права человека — дома будет много работы.
Эдуард Шеварднадзе улыбается доброй, застенчивой улыбкой и кивает головой. Он согласен. Права человека в СССР — это большой вопрос. Необходимо серьезно им заняться. Рыночная экономика — это тоже очень хорошо. Она оживит страну. Никому и в голову уже не приходило, что именно этот человек санкционировал применение пыток в Грузии и грозил прочистить до костей «капиталистический свинарник республики».
Александр Яковлев, зловещий партийный идеолог сталинской выучки, ближайший сотрудник Суслова, сидит добрый и размякший, напоминая добряка-гнома из сказок Андерсена. Он тоже полностью согласен с Горбачевым: если дадут под права человека, надо брать. Западные вливания и политическая оттепель спасут страну. Всколыхнут народ и заставят его, наконец, работать, а не пить.
«Главное в всем этом деле, — подытоживает мнения товарищей Горбачев, — больше социализма. Наш народ сделал свой исторический выбор в 1917 году, и он с него не свернет!».
«Кто за, кто против, кто воздержался? Прошу опустить. Единогласно».
В маленькой квартире ссыльного академика Сахарова, за которой КГБ Горького и постоянно приезжающие из Москвы специалисты вели круглосуточное наблюдение, телефон не работал уже в течение года. Сам Сахаров совсем недавно был выпущен из «спецпсихушки» — этого гениального совместного изобретения покойного Андропова и вольготно живущей советской психиатрии, где лауреата Нобелевской премии мира и всемирно известного ученого кололи сильнодействующими психотропными препаратами и насильно кормили через зонд, повалив на кровать и зажав нос металлической прищепкой. В советской прессе шла яростная кампания, направленная против Сахарова и его жены Елены Боннер.
114 
